те же. Они же об одном мечтают. Потрахаться и свалить домой. Этот сидит пока, да тоже вялый какой-то. Да пусть валит. Только сына жалко. Сейчас вот канючит. (Ставит банку на место.) Он плачет, я устала от его плача. Мне кажется, что он делает это нарочно. Закрывает глаза кулачками и изображает хныканье. Котенка он хочет… Я когда сопливой была, то босоножки хотела, с камушками, в магазине – там дети приходили с родителями и примеряли, я тоже заходила и на время как бы становилась дочкой какого-нибудь мужчины: садилась и примеряла туфельки, если подходила продавщица, то говорила, что папа сейчас подойдет, он курит. Там постоянно кто-то курил, так как мамы в основном заходили в обувной, а отцы стояли у двери и нервно смотрели на часы.
Пауза, смотрит на свой растрепанный вид – халат, тапочки.
Ведь нельзя же постоянно идти на поводу. Сегодня – котенок, завтра – машина, что дальше? Нет, вот будет жить один, или нет, путь во дворе заведет, конуру сколотит… пусть проявит фантазию. (Смеется.) Я, блин, так много врала своим ухажерам, что забывала, кто я есть на самом деле. Помнится, представилась актрисой и позвала его, дура, на премьеру нового фильма, он и пришел. Я, правда, нет. Зачем? Просто не хотела быть той, кем была тогда. А кем была? Да никем. Мама в больнице день и ночь, отец на заводе, а я сама по себе. По выходным в сад – батрачить. Красота. Не об этом я мечтала. О другом. Вот и перестала помогать. А мать-то как заведенная – она любит в земле возиться, отец – тот хоть и не согнется, но тоже постоянно при деле. А я ничего… я тогда думала, что этим самым смогу свою жизнь выстроить. А что? Разве неправильно? Я отказываюсь гнуть спину на картофельных плантациях и отныне за городом только отдыхаю. Как я уговаривала своих, но они морщили носы. И что в итоге? Все равно дом продан, и мы живем вместе. Что изменилось? У родителей – позвоночник, ноги, сердце, картошку покупаем в супермаркете, и что делать дальше, я не знаю. Я же понимаю, что все мои проблемы личного характера именно от этого. Как приведу кого-нибудь, он запуганным становится. Знакомлюсь с орлом, здесь он – воробушек. И это понятно: мамка моя его своими речами заговаривает – о травах и прочем, дед тоже принюхивается к нему, как к врагу народа. Разве можно спокойно жить? Сбежишь тут. Поэтому надо разъезжаться. Домик присмотрела за городом. Сто километров отсюда, но ничего, там и лес, и речка – все рядом. Им должно быть хорошо. Собаку заведут, котенка, да хоть двух. А мне нужно семью создавать. Так хочется второго ребенка… Все вроде правильно делаю, и даже то, что моя работа никак не связана со специальностью по диплому, нисколько не смущает. Мне уже не важно, чем буду заниматься. Чинить тракторы, готовить суши (это я хорошо умею) или писать статьи в юридический журнал. Главное, чтобы он был со мной, каждый день целовал меня перед уходом на работу и при встрече повторял те же действия. И тогда ночью его ждет такой секс, какого у него никогда не было. А пока – вялость и отсутствие аппетита. Я почему не готовлю – потому что не понимаю веских причин: сын… чем он питается, я не знаю, никогда не
