с автором?
Я кивнула:
– Честно говоря, я думала, мы с ней подруги, задушевные подруги, а оказалось всё совсем не так. С вами когда-нибудь такое случалось?
Ответом мне была тишина.
Я огляделась. Мисс Бойни как сквозь землю провалилась.
В это самое мгновение за спиной у меня скрипнули половицы. Я резко обернулась, ожидая увидеть заботливую библиотекаршу. Но боковой проход был пуст. У меня возникло очень странное чувство. Может, это потому, что перед тем я думала о мисс Олвейс… Или оттого, что я оказалась совершенно одна в бесконечном мрачном коридоре между книжных стеллажей. Как бы там ни было, я поспешно направилась к выходу из секции.
Стыдно признаться, я испытала огромное облегчение, когда тёмный проход остался позади. Я заспешила по более широкому коридору, не отводя взгляда от деловитой суеты читального зала далеко впереди. Вот почему я не заметила, как мне поставили подножку. Я полетела на пол, книги посыпались у меня из рук, и торжественную тишину библиотеки разорвала череда глухих ударов.
Поднявшись на четвереньки, я увидела прямо перед собой пару чёрных ботинок и нежно-сиреневый подол платья.
– Знаете, дорогая, – сказала я, подбирая книги, – лучше бы вы смотрели, куда идёте. Не будь я любимой дочерью весьма выдающихся гробовщиков, я бы настучала вам по голове вот этой увесистой книгой о злобных привидениях.
С поистине королевским достоинством я встала и посмотрела своей обидчице в лицо. Всё это произошло слишком быстро, чтобы я успела сдержать крик изумления.
Матильда Баттерфилд улыбалась, однако в её глазах таилась злоба.
– Привет, Покет, – сказала она.
3
Я сложила книги на край длинного стола, за которым копошились неухоженные профессора истории, и в изумлении уставилась на Матильду. Мой вид в эту минуту наверняка выдавал всю бурю охвативших меня чувств.
– Какого чёрта ты здесь делаешь? – спросила я.
Она недобро глянула на меня из-под тёмной чёлки:
– Вообще-то это тебя не касается, Покет, но если тебе так уж надо знать, мы с мамой вынуждены были уехать в Лондон, потому что оставаться в Баттерфилд-парке стало совершенно невозможно.
Я кивнула, ощутив, как сердце моё переполняет печаль:
– Конечно. После смерти Ребекки…
– Ребекка? – Матильда нахмурилась, словно не понимала, о ком я говорю. – Ах да, разумеется. Да, это всё, конечно, очень печально, но ведь каждый день кто-нибудь да умирает, и ничего такого. Нет, жизнь в Баттерфилд-парке стала невыносимой после того, что случилось на балу в честь моего дня рождения, и мы обе знаем, кто во всём виноват, верно, Покет?
– Не стоит так уж сильно винить себя, дорогая, – сказала я.
– Себя?! – Матильда возмущённо топнула ножкой, и все профессора неодобрительно посмотрели на
