и, когда члены совета вернулись на свои места и снова обрели торжественный вид, мистер Лимкинс сказал:
– Мы обсудили ваше предложение и не одобряем его.
– Отнюдь не одобряем, – сказал джентльмен в белом жилете.
– Решительно не одобряем, – добавили остальные члены совета.
Так как мистеру Гэмфилду случилось пострадать от пустячного обвинения в том, что он забил до смерти трех или четырех мальчиков, то у него мелькнула мысль, что члены совета, по какому-то непонятному капризу, вообразили, будто это обстоятельство, не имеющее отношения к делу, должно повлиять на их решение. Правда, это отнюдь не походило на их обычный образ действий, однако, не имея особого желания воскрешать старые слухи, он повертел в руках шапку и медленно отошел от стола.
– Стало быть, вы не хотите отдать его мне, джентльмены? – спросил мистер Гэмфилд, приостановившись у двери.
– Не хотим, – ответил мистер Лимкинс, – ремесло у вас скверное, и мы считаем, что надо снизить предложенную нами премию.
Физиономия мистера Гэмфилда прояснилась; он быстрым шагом подошел к столу и сказал:
– Сколько дадите, джентльмены? Ну-ка! Не обижайте бедного человека. Сколько дадите?
– Я бы сказал, что трех фунтов десяти шиллингов хватит за глаза, – ответил мистер Лимкинс.
– Десять шиллингов сбросить, – вмешался джентльмен в белом жилете.
– Послушайте! – сказал Гэмфилд. – Порешим на четырех фунтах, джентльмены. Порешим на четырех фунтах, и вы избавитесь от него раз и навсегда. Идет?
– Три фунта десять, – твердо повторил мистер Лимкинс.
– Послушайте, джентльмены, разделим разницу пополам, – предложил Гэмфилд. – Три фунта пятнадцать.
– Ни одного фартинга не прибавлю, – был твердый ответ мистера Лимкинса.
– Уж очень вы меня прижимаете, джентльмены, – нерешительно сказал Гэмфилд.
– Ну-ну! Вздор! – сказал джентльмен в белом жилете. – Он стоит того, чтобы его взяли без всякой премии. Забирайте его, глупый вы человек! Это самый подходящий для вас мальчик. Время от времени его нужно угощать палкой – это пойдет ему на пользу. А его содержание не обойдется дорого, потому что его не закармливали с самого рождения. Ха-ха-ха!
Мистер Гэмфилд хитрым взглядом окинул лица сидевших за столом и, заметив, что они улыбаются, сам начал ухмыляться. Сделка была заключена. Мистеру Бамблу немедленно объявили, что Оливер и его документы должны быть в тот же день препровождены к судье для подписи и утверждения.
Во исполнение этого решения маленького Оливера, крайне удивленного, выпустили из заточения и приказали надеть чистую рубашку. Едва он успел покончить с этим совершенно непривычным гимнастическим упражнением, как мистер Бамбл собственноручно принес ему миску с кашей и праздничную порцию хлеба – две с четвертью унции.
При этом потрясающем зрелище
