в нашей церкви. Об этом тогда было очень шумно. То есть, показывали по всем каналам, в новостях, газеты писали на разных языках. Это произошло 1 октября 2000 года. Тогда была осень, а у нас это еще нормально, плюс тридцать. Я помню, что я тогда зашел после первого служения, на второе богослужение, и мне было очень… скованно. Я не понимал, что происходит, потому что часто мы переживали трудности, которые возникали в наших регионах.
Мы слышали, как друзья, сейчас их уже нету… потому что гражданская война вроде кончилась, но эти клановые отношения, или, как сказать… месть, которая продолжалась, она убивала многих. Порой, ни в чем неповинных людей. Поэтому, очень было такое время нехорошее. Я зашел, когда сел, я должен был сидеть в передних рядах, но я сел где-то в середине зала. Служение почти подошло к концу. Я начал молиться. И вдруг такое мощное произошло, вроде как землетрясение, потому что у нас часто бывает. Вроде как землетрясение, но был очень громкий звук. Я в это время пытался молиться. Но я волновался, и я хочу об этом сказать, это было очень внутреннее такое переживание. Когда ты стоишь перед Богом и ничего не можешь сказать.
И вдруг произошел теракт. Я даже не знал, что взорвали, я даже не знал, что произошло. Я когда встал, зал был наполнен дымом, запахом пороха. Крик людей я слышал. И был сильно удивлен, и благодарен этим людям, потому что они себя вели необычно. То есть, хотя большинство были старше меня, с высшим образованием. Нас, молодых людей, было несколько в тот день, и служителей, потому что пастора в тот день не было тоже. И они почему-то нас слушали. То есть все, что мы говорили, они делали.
Никогда я раньше не видел такого большого, хорошего послушания. То есть, получилось так, что никто никому не мешал. Наоборот, они даже пытались помочь по-своему. Они ожидали команду. Это было так хорошо организовано, что мы начали эвакуировать людей. Потому что видно, что где-то восемь скамеек, восемь рядов я имею в виду, где люди сидели, просто не было. И там было такое огромное, похожее на мясорубку… в тот день я почему-то практически не был готов, но внутренне я был готов к этому. Потому что вокруг была война, и мы знали, что в любое время может произойти не только с нами, но и с церковью. И, таким образом, произошло это неожиданно, и мы когда начали эвакуировать людей, уже организовали машину, мне пришлось еще несколько раз спуститься, это было на третьем этаже, подняться, еще раз обошел здание, и хотел выйти.
Когда я хотел выйти, практически, в зале никого не было. Я услышал голос. Это был явно мужской голос, я хочу сделать такой акцент, потому что я не знал, кто, но я реально услышал, что кто-то меня позвал по имени и сказал, чтобы я еще раз проверил зал. Ну, я стоял у порога и думал. То есть, это был необычный день, и я не мог делать просто по-своему что-то. Все мое желание было одно: хоть кому-то чем-то помочь.
Этот голос явно попросил меня, чтобы я еще раз зашел и проверил весь зал. Я посмотрел и увидел, что вокруг нету мужчин, которые могли бы обращаться ко мне. И, естественно, я спустился вниз. Когда мы уже были на втором
