того как я совершенно искренне целых пять минут расхваливала сочинения Л., он сказал: “Перестань”, и я перестала, и говорить стало не о чем. Его подавленность я объясняю неуверенностью в своих литературных способностях, в том, что он вообще может стать писателем. Человек он практического склада, а потому его меланхолия куда глубже напускной меланхолии таких сомневающихся в себе людей, как Литтон, сэр Лесли и я. Спорить с ним невозможно».
Любопытно, что близкие друзья, Литтон Стрэчи и Леонард Вулф, восприняли сестер Стивен совершенно по-разному: Стрэчи подметил существовавшую между ними разницу, Вулф – сходство. А лучше сказать – увидели их с разных сторон: Стрэчи, так сказать, с внутренней стороны, Вулф – с внешней.
«В воскресенье я зашел к ним, в их “готический особняк”, и выпил чаю с Ванессой и Вирджинией, – пишет Стрэчи. – Последняя показалась мне существом довольно примечательным: очень остроумна, ей есть что сказать, и при этом она совершенно выпадает из реального мира. Бедной Ванессе приходится держать под контролем трех своих безумных братьев и сестру, и вид у нее изнуренный и печальный».
«Сёстры были в белых платьях и широкополых шляпах, под зонтиками от солнца, и обе хороши так, что дух захватывает», – лаконичен Вулф.
Пополнилось сообщество кембриджских «аристократов духа» и еще одним близким другом Стивенов – искусствоведом и художником, критиком журнала Athenaeum Роджером Фраем, чью биографию Вирджиния, по просьбе его вдовы, напишет под конец жизни, в 1938 году, заслужив высокую оценку критиков: Times писала, что книга Вулф «займет весомое место среди биографий». Похвалили книгу все, Фрая знавшие, и в первую очередь – Марджери Фрай: «Это он! Бесконечно восхищена!» Напишет, словно компенсируя недостаточную близость с Фраем при жизни:
«Странные отношения связывают нас с Роджером: я возродила его после смерти. Какая-то странная посмертная дружба, в некотором смысле более близкая, чем наша дружба при его жизни»[27].
Смерть Фрая в 1934 году Вирджиния перенесет почти так же тяжело, как смерть Литтона Стрэчи. В ее дневниках найдется немало теплых слов в его адрес:
«Большая, нежная душа… достойный, честный, большой… жил разнообразно, щедро и с любопытством… милый Роджер Фрай, который любил меня, был прирожденным лидером… Самый из нас “озаренный”… Мне даже не с кем его сравнить»[28].
И горьких слов в связи с его кончиной: «глухая стена», «ужасное оскудение», «тишина». На известие о смерти Стрэчи, читатель помнит, Вирджиния откликнулась сходным образом: «…проснулась ночью с ощущением, будто нахожусь в пустом зале».
Как и Леонард Вулф, Фрай был поначалу «дистантным» блумсберийцем. Несколько лет он проработал в нью-йоркском «Метрополитен». Изучал фольклорные традиции в искусстве. Хотя сам был живописцем старой школы, многие годы состоял членом клуба «Новое английское искусство».
«Дневник писательницы». С. 294–295. 30 декабря 1935 г.
«Дневник писательницы». С. 257. 15 сентября 1934 г… С. 339–341. 1 ноября 1938 г.
