мама на коне в армейской гимнастерке, с револьвером на боку. Басмачи были кругом, но они были менее страшным фактором, чем сталинские репрессии. Это было где-то 1924–1925 годы. Мой брат Клим родился в 1926-м, а я в 1933-м.
Дальше мать стала специализироваться как палеонтолог и поступила на работу в Палеонтологический институт. Она занималась так называемыми руководящими ископаемыми организмами, по которым можно определять возраст горных пород. Если знать возраст горных пород, можно предположить наличие в них определенных полезных ископаемых.
Мама была очень активный человек. Я очень похож на нее. И она была в теплых отношениях, в хорошем смысле слова, с директором института академиком Алексеем Алексеевичем Борисяком. Она была его правой рукой. Мама перед войной защитила диссертацию и стала одним из ведущих сотрудников в Палеонтологическом институте. Перед самой войной мама прошла также курсы медсестер. Тогда уже было ясно, что вот-вот что-то случится. Страна готовилась.
Когда началась война, отец был уже сравнительно крупным чиновником – заместителем начальника Главуглеразведки. Уголь тогда был очень важен, вся промышленность существовала за счет него. Отец остался в Москве, а семью эвакуировали. Мы: я, мама, брат, бабушка и дедушка – были эвакуированы в Пермь (тогда Молотов). И вот оттуда уже начинаются более-менее ясные воспоминания. В Перми я впервые пошел в школу. Это была школа № 7.
От школы остались смутные воспоминания. Воспоминания остались и от военной Москвы: бомбоубежища, дежурства. Взрослые ходили дежурить на крышу, чтобы тушить зажигательные бомбы. Эти бомбы не взрывались, а падая на крышу, пробивали ее и должны были загораться. Нужно было хватать «зажигалки» специальными длинными щипцами и опускать в ящик с песком. Везде стояли эти ящики с песком.
У нас был радиоприемник ВЭФ, круглый такой. Так вот, через несколько дней после начала войны все приемники собрали. Работали только репродукторы-громкоговорители общей сети. Все были обязаны сдать свои радиоприемники, чтобы шпионы не могли получать через них какие-то инструкции, данные. Рассчитывали, видимо, что будет много шпионов. Наверное, так и было. Мы забрасывали шпионов к немцам, немцы к нам их тоже забрасывали. Про приемник вспомнил еще потому, что, когда мы вернулись из эвакуации, я – то ли с отцом, то ли с мамой – ходил на склад. И наш приемник так и стоял все это время на складе на том месте, куда мы его поставили. Мы его забрали.
Мы были эвакуированы из Москвы. А ведь были люди, которые специально не уезжали из Москвы – ждали немцев. Время было страшное. Рухнули цены во всех промтоварных магазинах. Золото шло за бесценок. И были люди, которые скупали все ценности и ждали немцев.
Алеша Яблоков – в центре. 1936 г.
В Молотове (Перми) мама работала старшей сестрой эвакогоспиталя. Она имела подходящее образование, так как была биологом и окончила медицинские курсы. Нам это сильно помогло выжить. Какая-то еда нам перепадала. Жили впроголодь,
