бегуна.
Шерлин наткнулся на эту работу еще в колледже. После периода бесплодных мечтаний о карьере музыканта и смены нескольких образовательных программ бакалавриата он очутился в сфере психологии и обнаружил, что его сильно увлекает программа под названием «Биологические основы поведения», из которой он узнал, почему люди действуют, чувствуют и думают так, а не иначе и как это связано с их мозговой активностью. Как выражается он сам, «теперь люди могут перестать вести эти битвы не там, где надо».
Когда Шерлин познакомился с Уолшем в 2010 году, он знал о кое-каких исследованиях, связанных с ЭЭГ и спортсменами, и о том, что некоторые ребята по стране пытались опробовать эти методы на практике.
– Но по большей части эта работа была всё той же спортивной психологией, – говорит он. – Упор на производительность не делался.
Вскоре после той судьбоносной встречи Шерлин установил оборудование для ЭЭГ – похожее на то, что стоит в офисе Картье, – в лаборатории Red Bull по исследованию производительности. Шапочка, компьютер, большой монитор, вот это всё. Одним из заговорщиков, помогавших ему в этом проекте, был доктор Майкл Джервейс.
Шерлин нервничал. Научные исследования, которые он вел после защиты диссертации, были связаны со спортивной психологией, и в процессе этой работы он обнаружил, что заставить спортсменов хотя бы заговорить о работе их мозга практически невозможно. А сейчас, когда не было даже достаточного количества данных, чтобы начать гадать, способна ли ЭЭГ помочь спортсменам или нет, Шерлину и Уолшу нужно было сначала убедить этих напуганных мужчин и женщин не только в необходимости начать говорить о работе разума, но и в том, что для исследования нужно в буквальном смысле подключить их мозг к компьютеру. Трудно представить себе что-то более странное и пугающее, чем подобное вторжение в столь глубоко личное пространство.
Но Шерлин сильно недооценил готовность спортсменов опробовать почти что угодно, лишь бы стать хоть немного лучше, и ему даже показалось, что в грубой телесности процесса они находили что-то привлекательное. Возьмем, к примеру, олимпийского спринтера, с которым Шерлин работал – будем называть его Джоном. Он великолепно показывал себя на тренировках и второстепенных турнирах, но в больших соревнованиях «просто разваливался». Очевидно, что трудности Джона были ментального характера, но он не хотел ничего и слышать о психологии. Сама эта тема расстраивала его. Но когда Шерлин провел оценку его ЭЭГ, Джон счел это исследование величайшей находкой своей жизни. Он отнес отчет своему тренеру со словами: «Вот как работает мой мозг!»
Разумеется, отчет Шерлина показывал всё то, о чем тренер Джона пытался заставить его поговорить со спортивным психологом.
– Он будто говорил: «Я не буду рассуждать о том, что думаю или чувствую, но согласен поговорить о том, как работает мой мозг», – вспоминает Шерлин. – Несмотря на то, что это, по сути, одно и то же.
Когда Джервейс начал работать с «Сихокс», он познакомил их с Шерлином.
