развода 55 процентов, убийства – 15 процентов, самоубийства – 7 процентов…
– А хороших вариантов нет? – пискнул я испуганно.
– Разве развод не хороший вариант? – удивился тот. – Вероятность полной гармонии две десятых процента. Вот смотри.
Он достал из кармана куртки жидкокристаллический блокнот и начал ногтем чертить в нем какие-то схемы, бормоча:
– Дерево вариантов сначала дает четыре ветви, затем 765 ветвей, затем три миллиона шестьсот тысяч ответвлений, затем…
– Погоди, погоди! – остановил я его, хлопнув ещё рюмашку. – Нельзя ли сразу тот вариант, который ноль два процента?
– Почему нельзя? Можно. Для этого нужно…
Дальше шло доскональное описание того, что я должен делать и чего делать не должен. Я только крякал и спрашивал время от времени:
– Во вторник, тридцатого, я должен проснуться в 7.30 и, уходя на работу, завязать шнурок только на левом ботинке… Да?
– Именно! Если завяжешь на обоих ботинках, начнёт действовать вариант миллион сто двадцатый, из которого будет ветвь…
– Не надо ветвь, я понял!
…В общем, для достижения искомого блаженства в личной жизни я должен контролировать не только буквально каждую минуту своего бренного существования, но и регулярно проводить корреляцию поступков в случае малейшей ошибки. Осознав сие, я перешел на русский матерный и только спустя несколько минут спросил у него нормально, по-человечески:
– Ты сам-то этим пользуешься?
Тот посмотрел на меня как на идиота:
– Нет, конечно!
– А… зачем тогда?
Тот многозначительно посмотрел на свою пустую кружку, наполнил её водкой, опрокинул и сказал медленно:
– Водка для меня – хобби, и я плачу за то, чтобы у меня её было в достатке. А есть те, для кого хобби – шафт. Они платят мне. Усёк?
– Усёк… – ответил я медленно.
И твёрдо решил никогда не рассказывать об этом разговоре нашим аналитикам.
Солидарность
Александр Шорин
Было жарко. Матвей остановил велосипед, чтобы смахнуть капли пота с большого, мясистого лица. Вытер руку о живот, прикрытый футболкой, и, достав телефон, сверился с картой. До нужной пятиэтажки оставалось еще три квартала. Тихо выругавшись, он неуклюже продолжил движение – левая его рука в гипсовом лубке здорово мешала. Время от времени он мысленно баюкал ее, успокаивая боль, словно младенца, невольно вспоминая свое неудачное падение во время велоэкстрима. Хорошо бы сейчас уже быть дома, Боня обещала свининку, ‒ подумалось ему, но он отогнал эту мысль: деньги с неба не падают, а заказ, хоть и пустяковый, пропускать нельзя.
Сжав зубы, он надавил на педали.
Лицо скромной женщины в простом домашнем
