нам, что было, но я хочу услышать это из твоих уст.
Цайфэнь, сложив руки на груди, добавил:
– Мы снимаемся? Даже толком не отпраздновав победу над мятежниками?
Алай, наливая вино в кубок, ответил:
– Наш шаньюй, мой дядя, оказал мне честь, даровав титул Дракона Огня, и попросил вернуться во дворец. Князь Юнгао заверил, что оставшихся мятежников возьмёт на себя. Наша миссия окончена, больше здесь делать нечего. А отпраздновать можно и в дороге.
Цайфэнь внимательно следил за Алаем, пока тот шёл к сидению с подушками:
– Что тебя убедило? Я уверен, что ты плевать хотел на своего дядю и на Юнгао.
– Это так. Но все же, как, ни крути, дядя дорог мне, как и все вы. Насчёт князя ты прав, мне он с самого начала не нравился. Но приходилось играть роль хорошего принца, не то и эти старые дрожащие ослы решатся пойти против шаньюя. Власть его, к сожалению, дает трещину, и кому, как не нам, её латать?
Цайфэнь опустил руки:
– Ты уходишь от ответа. На тебя это совсем не похоже – вот так внезапно взять и уехать домой. Мы год провели, слоняясь по этим горам. И ты ни на что не жаловался. Объясни, что случилось?
– С какой стати мне перед вами отчитываться?! Разве дракон объясняет овцам, почему он съел одну из них? Мы едем в Мингун и точка. Подготовьте всё к отъезду и накормите лошадей!
– Алай, мы всего лишь…– начал было Цайфэнь.
– Я всё сказал! А теперь вон. У вас ещё много дел!
«Не хватало мне тех дураков за столом, так ещё и эти решили устроить допрос…»
Помощники откланялись и вышли из шатра. Стало тихо, и слышались лишь голоса суетившихся солдат да ржание лошадей. Осушив кубок, Алай удобнее развалился на сидении и вздремнул.
Мать выглядела такой же, какой он видел её в последний раз, она стояла в саду, где любил играть когда-то Алай, и читала письмо. Дочитав до конца, она бросила его на землю, а по её щекам побежали слезы. «Почему ты плачешь?» – хотел он спросить её, но мать исчезла во тьме. Темно, ничего не видно. Белые точечки падали сверху, окрашивая темноту в белый свет. Но от света не стало лучше, он слепил глаза. Было холодно, и каждая снежинка, падая на него, заставляла содрогаться всем телом. Ветер свистел и поднимал вихрь, грозя унести с собой Алая. «Нужно согреть себя, – появилась у него мысль. – Так, как учил Дзаокай».
Сосредоточиться и представить, что твои руки есть пламя.
«Быть единым с огнём…»
Он посмотрел на свои руки, но они были чёрными, словно их погрузили в копоть. Присмотревшись, Алай увидел, что они черны от холода. Он попытался пошевелить пальцами, но те не слушались и через секунду рассыпались, словно лёд. Алай закричал, но голоса своего не услышал. Белая мгла поглощала его, забивалась в рот и проникала глубже, сжигая нутро ледяным пламенем…
Вдруг из пустоты донёсся чей-то голос:
– Мой принц, всё готово. Велите
