ты не могла бы замолчать? У тебя отвратный голос! – наврала я, пытаясь выпутаться из колдовских пут, поднимающихся к моей шее.
Эрисса пела звонко и красиво вопреки всему. Эти звуки напоминали странную лесную балладу, колыбельную.
– Нет! Так нельзя! Я вызову охрану! – воскликнула Ири и тут же выскочила из помещения. Вот, что значит: “Ушла душа в пятки и не вернулась”.
“Беги, Лола, беги!” – я бы усмехнулась напоследок, но один особенно толстый стебель ужасно отвлекал – щекотно пихал свои листики мне подмышку.
За Ири попятам по одному взгляду Эриссы метнулись две девушки, что следовали тенью за фавориткой лайета Дайше.
Мягкие побеги вьюнка уже обвились вокруг моего горла, а мне все не приходило в голову, как выпутаться из передряги. Может, тоже начать петь? А, если опять толпа эриний набежит? Вряд ли от этого мое положение улучшится. Вот и лежала я на полу, спеленатая, как гусеница, извиваясь, чтобы залезть пальцами в зудящую подмышку.
И вдруг над плечом любимой наложницы Лерана мелькнула, набирая плотность, крупная и гибкая фигура белого тигра. Фьер широко улыбался большим кошачьим ртом, что делало его слишком похожим на человека.
Я умоляюще посмотрела на него, наблюдая, как он с издевкой глядит на довольную наложницу. А в следующий миг мощная тигриная лапа с крупными по-настоящему человеческими мышцами легко дала девушке подзатыльник.
Эрисса споткнулась от неожиданности. Слова песни оборвались, и в тот же миг путы растения ослабли. Я мгновенно освободилась от коварных побегов, вскочив на ноги.
– Что это было? – воскликнула она, гневно оглядываясь и словно не видя белой фигуры зверя совсем рядом с собой. А Фьер, довольно улыбаясь ей в лицо, высунул язык.
– Она… – тихо проговорила я, и обсидиановый эриний тут же закончил за меня:
– Не видит и не слышит.
– Что ты там бурчишь? – фыркнула девица, складывая руки на груди и гневно моргая длинными ресничками.
– Милый ты мой пучеглазый долгопят, – проговорила я, совершенно приходя в себя и приближаясь к девушке. Наконец-то можно было почесаться! – Неужели у вас в гареме так легко втихаря придушить любую рабыню?
– Как ты меня назвала? – с ужасом переспросила Эрисса, игнорируя вопрос.
– Да-да, пучеглазый долгопят – это про тебя, – кивнула я. – Зверек такой есть. Очень милый и красивый. У него глаза весят больше, чем мозг.
На смуглом лице наложницы начала проступать яркая краска гнева. Фьер запрокинул голову и громко захохотал. Совсем по-человечески.
– Если бы ты меня придушила, неужели твой господин тебя не наказал бы? – продолжила я. – И что будет, когда я ему расскажу об этом?
Девушка фыркнула.
– Я не собиралась тебя убивать. И ты – жива. Лайет не станет меня ругать. Я – его любимица.
Неприятно. Это было очень неприятно слышать. Ну, ничего, это только начало.
– А что будет, если я стану его любимицей? – приподняла бровь
