пелом, звал на войну. Ждет воинов там, где Тура впадает в Тобол.
Ермак покачал головой:
– Эх, сколько наворочали! Ну, так и быть: и в Азове цепи на Дону татары ставили, да казак, что налим, и через цепи плывет…
Он вздохнул, томила жара. У казаков скулы потрескались на солнце и шелушились, как чешуя вяленой рыбы. Трудно было грести днем, а ночью тучами нападал гнус. Он был страшнее зверя. Только что миновали оленью тушу на берегу.
– Комар заел, – с усталостью сказал Хантазей. – Лайка теперь слепнет от комар. Э-хе…
Река огибала извилистые утесы, а вправо приволье – луга, озера. Ермак приказал нарубить хворосту, вязать пучки.
Погасли белые ночи. Казалось, весь мир погружался в кромешную тьму. Казаки собрали старые кафтаны, вогульские парки и надели на хворост.
– Добры чучела, – похвалил атаман и велел рассадить по стругам, а кругом поставить плетешки – оградку из плетеного тальника, да посадить рулевых.
– На вас вся надежда. Не кланяться татарской стреле, плыть прямо на цепи!
Сам он с дружиной неслышно пошел в обход татарской засаде. К той поре над лесом нежно зарумянился край неба. Выпала крупная медвяная роса. В предутренней тишине из невидимого улуса к реке плыл горьковатый дым чувала. К воде вперевалочку брели две утицы.
Из-за меловых утесов показались паруса стругов. Плывут безмолвно. Все видит и слышит Ермак. Паруса растут, розовеют. Вот и цепи, – подле них струги дрогнули и потеряли строй. И сейчас же берег усыпался татарами. Впереди Алышай. Он махнул саблей и закричал:
– Алла! За мной! – и кинулся в воду. За ним полезла орда.
Запели стрелы, замелькали топоры.
– Э-ха! – ухватился за борт струга Алышай. – Пропал казак! Э-ха!..
Тут князек раскрыл от изумления рот, вылупил глаза:
– Шайтан, где же казак?
В спину загремели пищали: дружина ударила в тыл.
– Гей-гуляй, браты! – разудало закричал Богдашка Брязга. – Вот коли пришла пора. Ржа на сабельку села. Эй, разойдись!
Он легко, с выкриками, выбежал на топкий берег. За ним не отставала его лихая, драчливая полусотня и первой сцепилась с татарами резаться на ножах.
– Бей с размаху! Руби! – гремел в другом конце голос Иванки Кольца. Его сабля, свистнув, опустилась на плечо татарина. Тот упал, обливаясь кровью. А Кольцо продвигался в толпе врагов и, горячий, сильный, рубил наотмашь.
У борта струга вынырнула голова Алышая. Он отчаянно взвыл:
– Аллах вар…
В этот миг кормчий – усатый казак Хватай-Муха – долбанул его веслом. Князек пошел на дно.
Савва перекрестил разбежавшиеся по воде круги:
– Упокой, господи, его душу окаянную… Ах ты, дьяволище! – вдруг крепко обругался поп. – Гляди, вынырнул-таки супостат!..
Алышай вылез из воды и, оскалив зубы, бросился на Савву. Поп подоткнул холщовый кафтан, сильным махом выхватил меч и скрестил
