Что сказали твои достопочтенные родители?
Я немного растерялась, понимая, что замуж – не туалет. Можно и потерпеть.
– Они пока думают… Да! Но скоро примут решение, – сглотнула я, прибираясь на кухне и в ванной. – Скоро-скоро… Как только, так сразу!
Мне на плечи легли руки, как бы намекая, что я тоже могу принять участие в битве за корону, будучи супругой младшего сына. И поверьте, если я с усердием примусь готовить на всю королевскую семью, то королем он станет очень быстро. Но ненадолго.
– Милая, – прошептал Принц, разворачивая меня к себе лицом. – Понимаю, что мои слова не достойны рыцаря, но есть способ, как влюбленным объединить свои сердца! Твой батюшка будет вынужден согласиться, если мы проведем ночь, как муж и жена, а потом вывесим простыню со следами твоей чести! Я видел твое поселение! Ни одной честной девушки! Одни потаскухи!
О! Соседка все-таки постирала белье! Бабушка – божий одуванчик Екатерина Никифоровна наверняка расстроилась бы, узнав, что она то самое слово нехорошее, которым клеймила, восседая на лавочке всех, кто моложе ее. Доставалось даже Матвевне!
– Твой батюшка согласится, узнав, что ты обесчещена! У него не будет выбора! – страстно шептал Принц. – Он выдаст тебя замуж, как только узнает об этом, правда, без приданного! Но я готов отказаться от него ради нашей любви!
А я–то думала, что две сотки в пригороде – предел мечтаний землевладельца! Волгу пополам делить не надо! Она сама скоро развалится. Забавляло то, что если бы я выходила замуж после каждой ночи, проведенной не в гордом одиночестве, то к тридцати годам, у меня бы собрался приличный гарем!
– Так как? Ты согласна? Ты станешь принцессой! – шептал мне синеокий и по воле гуманистов – зоофилов, пеший вандал, пока из открытой форточки доносились соседские крики: «Да руки бы оторвать ему!» и лай собаки. В дверь постучались. Я вздрогнула и собиралась открыть, но Принц схватил меня за руку, трогательно заглядывая в глаза.
– Давай, поговорим об этом позже! Кушай свой окорочок! – отмахивалась я, заслышав за дверью волшебную для законопослушных граждан фразу: «Откройте, полиция!».
– Нет, я хочу знать ответ сейчас же! – тянул меня Айвэн в противоположную от двери сторону. – Немедленно! Ты согласна?
– Посиди тихо! Я тебя умоляю! – взмолилась я, вырываясь и добегая до двери. На пороге стоял молодой лейтенант с протоколом в руках и кожаной папкой.
– Тут у нас акт вандализма зафиксирован. Несколько машин разбито. Вы что-нибудь знаете? Может, слышали? – равнодушно поинтересовались у меня, пока я лихорадочно соображала, что ответить. Искушение от мысли, что Принц немного посидит в тюрьме равнялось причиненному ущербу моей съемной недвижимости, но вспоминая страдальческие глаза цвета моря, мое сердце сжалось от жалости к принцу-идиоту, а я пожала плечами, превращаясь в молчаливую Русалочку.
Наскоро подмахнув протокол, я нырнула в квартиру, облегченно выдыхая и закрывая второй, чудом уцелевший,
