звучит почти грубо. – Это не Ома. На нас надвигается ночь, и твоя бабушка спит.
«Никого разумного, кроме меня и Омы, на борту нет, и это значит, что я галлюцинирую».
– Здравствуй, Красная Шапочка, – говорит голос.
Сердце отчаянно бьется в груди, но Никс невольно смеется.
– Иди в задницу, – отвечает она собственному подсознанию, поднимается и вытирает мокрые пальцы о штанину.
– Куда это ты так рано выбралась, Красная Шапочка?
– Неужели мне в голову не приходит ничего лучшего? – спрашивает Никс, и на сей раз оборачивается: рано ли, поздно – взглянуть назад все равно придется.
Оказывается, сзади кто-то стоит. Кто-то, или что-то… Какое из слов лучше использовать – это обсуждается. «Скорее всего, – думает Никс, – это мои несбыточные мечты о том, чтобы кто-то был рядом. Не более того. Все, кто здесь мог бы говорить или наступить на сухую ветку, существуют только в моем сознании. Мой ужас породил чудовище».
– Я тебя знаю, – шепчет Никс.
Существо, стоящее между ней и люком, ведущим обратно в «четверку», смотрит на нее нежными карими глазами Шайло, и, хотя сходство на этом и заканчивается, в нем чувствуется что-то странное, щемяще знакомое.
– Вот как? – спрашивает оно. Оно… или она? – Да, пожалуй, так и есть. Пожалуй, ты и вправду знаешь меня очень и очень давно. Так куда это ты так рано выбралась, Красная Шапочка?
– Я никогда в жизни тебя не видела.
– Разве? Но разве не ты однажды в детстве углядела меня за окном своей спальни? Не ты ли частенько замечала меня прячущимся в переулках? Не ты ли навещала меня в биопарке в тот день? Не я ли живу под кроватью твоей дочки и в твоих собственных снах?
Вот теперь Никс всерьез тянется к левому набедренному карману за антипсихотиком. Всего один шаг назад – и нога погружается в теплую стоячую воду по самую щиколотку. Всплеск кажется необычайно громким – гораздо громче атональной симфонии жужжащих над ухом стрекоз. Безумно хочется отвести взгляд, отвернуться от этого «некто» или «нечто», существующего лишь в ее воображении, от мерзкой твари, в которой куда больше собачьего, чем человеческого, созданной в нелегальной, подпольной генно-инженерной лаборатории там, на Земле. На заказ, для богатенького коллекционера, для частного зверинца мутантов-уродов… Стоп. Стоп. Так могло бы быть, будь эта тварь настоящей. Каковой она не является. Не является.
Никс пытается открыть майларовый пакет аптечки, но он выскальзывает из пальцев и исчезает в густой траве. Тварь облизывается, далеко высунув из пасти крапчатый черно-синий язык, поблескивая глазами Шайло из-подо лба.
– А по какой тропинке ты пойдешь? С камнями, или с колючками? – спрашивает она.
– Прошу прощения? – хрипит в ответ Никс.
В горле пересохло, рот будто набит ватой. «Зачем я ответила? Зачем я вообще говорю с ним?»
Тварь скалит зубы.
– Не
