временная хозяйка Алла, увидев меня, воскликнула:
– Совсем другое дело, – она подошла ближе и наклонившись надо мной, погладила по спине, – посмотри, какой красивой стала твоя шерсть, такая мягкая и шелковистая на ощупь.
«Да она у меня собственно всегда такая была. Просто, видимо, ты меня плохо разглядела при знакомстве».
– И ошейник тебе к лицу, с ним ты стал походить на настоящего кота-аристократа, – добавила женщина.
Кто это такой я не понял, но, глянув на Генриха и, заметив одобрение в его глазах, понял, что диковинное слово ничего плохого в не означает.
– Мальчики, на ужин у вас сегодня перепелка, – обратилась к нам Алла и добавила: – приятного аппетита.
Наши миски стояли у большого окна, из которого открывался потрясающий вид на зеленый газон с большими деревьями. Генрих неспешно подошел к одной из тарелок, тщательно обнюхал и неспешно приступил к трапезе. Я, недолго думая, последовал его примеру. Надо заметить, такого ужина у меня еще ни разу в жизни не было. Эта, как назвала ее женщина, перепелка была восхитительной на вкус, нежнейшее мясо в каком-то воздушном соусе. Когда с ужином было покончено, Генрих тщательно умылся и обращаясь ко мне, произнес:
– Сэр, не хотите отдохнуть?
– Я же просил не называть меня этим прозвищем, – хмуро напомнил я.
– Вам придется смириться, – хмыкнул он.
Хозяйский кот расположился на большом диване в гостиной, а мне предложил занять место на рядом стоящем кресле. Я искоса подглядывал на Генриха, кот прикрыл глаза и, казалось, будто спит. Мне же совершенно не спалось, кровь бурлила, эмоции зашкаливали. После такого ужина, почему-то хотелось побегать по тем зеленым газонам, поваляться на идеально подстриженной травке, полазать по деревьям.
– Может, пойдем погуляем? – предложил я.
– Где? – кот приоткрыл один глаз и удивленно посмотрел на меня.
– На улице, – ответил я.
– Вы что, уважаемый? – он открыл второй глаз и теперь смотрел на меня с еще большим удивлением, – нам нельзя выходить из дома.
– Кому это нам? Ты сейчас о ком? – не понял я.
– О себе, – невозмутимо ответил он.
– А почему ты всегда о себе говоришь – мы? – поинтересовался я.
– Понимаете, сэр, я кот королевских кровей. Мои предки были котами самой английской королевы и жили исключительно во дворце. Меня привезли из Лондона. А поскольку мы монархи, то о себе всегда говорим во множественном числе, – невозмутимо сообщил он.
– А почему все таки нельзя выходить из дома? – по-прежнему не понимая, спросил я.
– Потому что с нами может случиться какая-нибудь неприятность, мы можем заблудиться или еще хуже подхватить блох или клещей. А это недопустимо для нашей шерсти, – обосновал благородный кот.
– Ты сейчас говоришь о своей шерсти или о моей тоже? – я никак не мог привыкнуть к его манере
