к вам.
Налетел новый порыв ветра, и высокие корабельные сосны зашелестели сильнее, словно отвечая на приветствие. Женька почти не видела их в темноте, но легко угадывала каким-то шестым чувством. Стройные, мерно раскачивающиеся под ветром стволы и кряжистые ветки, словно оперенные большими лапами из длинных игл, заканчивающиеся ближе к небу, нежели к земле. У сосен был какой-то особый, с присвистом звук, не такой, какой издавали под ветром лиственные деревья. И аура была другой, более вольной, светлой и воздушной. Женька не то чтобы любила сосны больше других деревьев, но просто всегда чувствовала себя среди них иначе, и даже хмурый дождливый день начинал казаться ей в их окружении светлее. Она различала деревья между собой так, как хороший художник различает оттенки, а музыкант – звуки. У елей, например, хоть они тоже хвойные деревья, характер иной, более замкнутый, загадочный. Березы виделись ей нежными и немного робкими, дубы – гордыми и мудрыми патриархами, вязы – стойкими и суровыми, как спартанцы, осины – ранимыми, обидчивыми. Но это в общем, а помимо этого, каждое знакомое Женькино дерево, почему-либо выделенное ею среди других, имело свой собственный характер.
Легко угадывая в почти полной темноте стволы и выступающие корни сосен, чувствуя их живое дружеское присутствие вокруг, Женька поднималась на вершину холма. Шла она не спеша, отдыхая и душой, и мыслями, словно бы растворяясь сознанием в спокойной атмосфере ночного леса. Ни темнота, ни одиночество совершенно не пугали ее. Единственное, чего она по-настоящему боялась, – это встречи с людьми. Но, к счастью, никому, кроме нее, даже и в голову не могло прийти пуститься гулять по холмам среди ночи.
Где-то через пару часов, взобравшись на самую вершину очередного холма, Женька остановилась, оглянулась. Днем отсюда можно было видеть озеро в совершенно потрясающем ракурсе: далеко внизу, словно бы в чаше обступающих холмов, довольно круто обрывающихся в его сторону. Сейчас же, в темноте, озеро лишь угадывалось огромной и бездонной черной дырой, почти такой же таинственной, как космическая. Зато далекий, кажущийся отсюда игрушечным особняк и двор перед ним был весь расцвечен огнями, а окна главного зала ритмично вспыхивали комбинациями всех цветов радуги – там включили цветомузыку. Женька застыла на холме, задумчиво глядя на эти яркие огни, отблески чужой жизни. Если бы ее судьба сложилась иначе, она тоже могла бы находиться среди людей, умеющих веселиться большой компанией под громкую музыку. Теперь же ей оставалось лишь смотреть на это со стороны. Что ей на самом деле нравилось. Еще в те времена, когда она жила с семьей, она любила поздними вечерами взбираться на возвышенность возле города и смотреть, как горят огнями дома и парки, кафе и кинотеатры. Но она никогда не задавалась вопросом, хочется ли ей туда. Это было бы равносильно тому, как если бы волк захотел вдруг на выставку служебных собак – такая жизнь была совершенно чужда Женьке, лишь в лесу ей дышалось легко и свободно. За три года, прожитых ею в семье, за три года
