Если понадобится, Ланни сможет скрыться и без нас.
С трудом сглатываю, потому что теперь я наедине со своим страхом того, что с моим сыном случилось что-то ужасное.
Приближаюсь к своей комнате. Украдкой заглянув внутрь, не вижу ничего необычного. Все так же, как я оставила, вплоть до домашних тапок, небрежно брошенных в угол.
Комната Ланни – следующая по той же стороне коридора, напротив главного санузла, которым пользуемся мы обе. На какой-то жуткий момент мне кажется, что кто-то перевернул ее комнату вверх дном, но потом вспоминаю, что не проверяла эту комнату сегодня с утра, перед тем как направиться в тир, и Ланни оставила кровать незаправленной, а грязную одежду – разбросанной по всему полу.
Коннор. Пульсирование у меня в висках ускоряется, и при всем своем самоконтроле я не могу замедлить его. «Прошу тебя, Боже, не нужно, не отнимай мое дитя, не делай этого!»
Дверь его комнаты закрыта. Он повесил на дверь табличку: «Не входить – внутри зомби!» – но когда я осторожно нажимаю на ручку, то понимаю, что замок не заперт. У меня два варианта: войти быстро или войти медленно.
Я вхожу быстро, распахнув дверь ударом плеча и вскидывая пистолет плавным движением, – и всем этим спектаклем пугаю сына едва ли не до полусмерти.
Он лежит на своей кровати в наушниках, и даже от двери я слышу музыку, однако гулкий удар двери о стену заставляет его резко сесть, срывая наушники. При виде пистолета сын кричит, и я немедленно опускаю оружие, но успеваю заметить слепой ужас в глазах Коннора.
Этот ужас мгновенно исчезает, сменяясь неистовой яростью:
– Блин, мама! Какого черта?
– Извини, – отзываюсь я. Как ни странно, теперь мой пульс сильно учащается, реагируя на адреналин, впрыснутый в кровь потрясением. Мои руки трясутся. Я осторожно кладу оружие на столик Коннора, экстракционным окном кверху, направив дуло в сторону от нас обоих – четко по правилам тира. – Извини, солнышко. Я думала… – Мне не хочется говорить это вслух. Я ухитряюсь сделать прерывистый вдох и оседаю на пол, прижимая ладони ко лбу. – О Боже, ты просто забыл включить ее, когда мы ушли…
Я слышу, как музыка прерывается посередине аккорда, наушники падают на пол. Кровать скрипит, когда Коннор садится на край, глядя на меня. Я наконец рискую посмотреть на него. Мои глаза жжет; мне кажется, что они покраснели, хотя я не пла́чу. Я уже давно не плачу.
– Сигнализация? Я забыл ее включить? – Он вздыхает и сгибается, как будто у него внезапно начинает болеть живот. – Мама, перестань уже сходить с ума, когда-нибудь ты кого-нибудь из нас убьешь, ты это понимаешь? Мы здесь в дикой глуши – тут никто, кроме нас, даже двери не запирает.
Я не отвечаю. Он, конечно же, прав. Я отреагировала чрезмерно сильно, и уже не в первый раз. Я направила оружие на своего ребенка. Его гнев понятен, так же как и его защитная реакция.
Но он не видел картинки, которые я нахожу, когда пролистываю посты «Сайко патрол».
