хотя бы, в чём совесть укоряет. Во вранье. В ненависти, в злости. У кого что больше болит. В блуде, например. Ну и прожить, сколько нам осталось… по-божески прожить.
– Это как?
– Как? Да хоть без вранья, милый… без вранья…
– Надоели ваши проповеди! – отмахнулась Света. – Кому какое дело, как я живу? На себя сначала посмотрите, а потом читайте проповеди! Сами небось…
Она не успела договорить.
34
Дёрнулись двери, и мужчины начали возвращаться, помогая друг другу залезть в вагон. Запахло табачным дымом. Последним втащили бомжа, он мелкими шажками проследовал к своему углу вагона и там затих.
Мужчины снова стучали камнями по обломкам тоннеля. Но результат оставался тем же.
Никакого результата.
Затем в тоннель начали спускаться женщины. Потихоньку, с помощью мужчин. Фонарик взяла Наталья Сергеевна.
– Идите направо, – сказал Василич. – Слева вода подтекает.
– Жрать охота, – вздохнул Саша, когда женщины покинули помещение.
– Потерпи. Женщины вернутся, тогда с этим и разберёмся. Долго человек может без пищи прожить? А, доктор?
– Дней сорок, если пить. И если ещё… всякие факторы, в том числе и моральные.
– Да… если очень хочется жить, то можно терпеть, – заключил Павел.
– Как мы цепляемся за жизнь, когда чувствуем, что она… закончиться может, – медленно протянул доктор. – А вот когда живём, то так её ругаем, эту жизнь. И то нам не так, и это не так…
– Да… На войне совсем по-другому. Там смерть на каждом шагу. И всё лишнее как бы уходит в сторону. На своей шкуре испытал, – сказал Сергей.
– Это так, – поддержал Николай Васильевич. – На войне как на войне. Только нашему человеку обязательно надо войну, чтобы он не забывал, что он человек.
– То, что с нами произошло, покруче войны. – Макс подошёл к говорившим и сел на пол, откинув голову на лавку и вытянув ноги.
– Может, и покруче, – согласился Павел.
– Как знать, как знать, – вздохнул Николай Васильевич. – Где и рядом с кем придётся умирать – вот боевое братство. А у нас… Разве могли мы предположить, где и с кем рядом будем умирать? Так-то… Не знаю я тебя. Как я с тобой последнюю затяжку делить буду?
– Вы же не курите.
– Какая разница?
Николай Васильевич посмотрел на Макса, как будто и вправду что-то делил с ним. Долго так, протяжно посмотрел.
Макс опустил голову. Зато Василича поддержал Сергей:
– Да, последнюю затяжку делить – это не просто так. С этим, что ли, делить, который ноги на Чеченской войне потерял? Сволочь! – Сергей сплюнул в сторону инвалидного кресла.
– Прости, – почти прошептал Толик.
– Или, ёлки-палки, с этими… кавказской национальности? Да я в Чечне…
– Ты что-то разошёлся, Серёга, – попытался остановить Сергея Николай Васильевич.
– А
