если он вливался в ее картину мира, то и человеку, его носящему, там также было всегда место. Но так как ее картина мира была очень противоречива и не понятна до конца еще ей самой, то в ее жизни находилось место очень немногим людям.
Одно из мест там всегда было, есть и будет для любимого папы. Который для нее сумел открыть этот мир, который помог ей поверить, что она может все. Каждое утро он будил ее такими словами: «Вставай, милая, пришел новый день, самый лучший день в твоей жизни. У тебя все всегда получается, вставай, моя красавица. Тебя ждет самый счастливый день. Я верю в тебя, ты у меня очень талантливая, я очень сильно тебя люблю».
Такие слова встречали ее каждое утро, и каждое утро ждал новый самый лучший день. Так было до тех пор, пока она сама, перейдя в подростковый возраст, не обрубила это. Мол, ну что за глупости, что за «ми-ми-ми». «Я уже взрослая!» — заявила она тогда.
И она помнила, как папа, ее мудрый папа, даже в этот момент почувствовал ее и, без всяких нотаций, просто сказал: «Конечно, дорогая, ты с каждым днем становишься все взрослее, и поэтому все больше я ценю те моменты, когда я тебе еще нужен. Совсем скоро ты станешь самостоятельной во всем, и моя задача помочь тебе в этом. Не прожить за тебя твою жизнь, а научить тебя быть счастливой в каждом мгновенье настоящего, помочь тебе понять, для чего ты родилась, раскрыть весь твой потенциал, зажечь твою внутреннею звезду».
После этих слов он ее больше ни разу не будил, так как раньше. Как горяча молодость в своих поступках и суждениях, она так скучала по этим папиным словам. За еще одно такое утро сейчас она готова была отдать многое.
Именно поэтому, имея такое солнце внутри своего мира в виде папы, она не хотела принимать картину из грозовых туч. Этот образ ей явно не нравился и был не ее.
Как можно так относиться к отцу и так его не любить? Хотя с чего я взяла, что он его не любит, он просто сказал, что ему почти не за что его благодарить, сказал это с раздражением, злостью и неприятием, замешав это все громовыми тучами. Но он пьян и, возможно, погорячился.
Вообще, зачем я об этом думаю, сейчас самолет взлетит, пролетит положенное ему расстояние и сядет в нужной точке в наилучшее для всех нас время. Мы расстанемся, даже не начавшись.
Но что-то подсказывало ей, что она может обмануть кого угодно, но только не себя. Впервые она ошиблась, впервые в ее мир интуиции вошел образ, которому, на первый взгляд, там не было места и не должно оказаться в будущем, но он вошел. Так медленно и нежно, что ей стало ясно, что она хочет продолжения. И она решилась…
– София.
– Что ты сказала?
– Меня зовут София, – повторила она.
– Быть такого не может! – закричал в ответ он. – Ты понимаешь, как это интересно и удивительно?!
– Что удивительного?
– Ну, ты помнишь, я рассказывал тебе несколько минут назад о своей няне? –
