мать, успев лишь крикнуть Славену, чтобы он хватал своего младшего брата и бежал. Царь Сам, потом, конечно, поехал в горы и разобрался со зверем, подобных которому в этих местах не видывали уже много лет доселе. Так Рус воспитывался лишь своим дедом Самом и братом Славеном. Сестру же Ильмеру он тоже уже практически и позабыл, ибо, как только ей исполнилось двенадцать лет, Сам решил отправить ее обучаться женскому знахарству к жрицам Озерной долины, что в просторных степях Семиводья. Так Рус не по дням, а по часам вырос велимогучим богатырем, подобно своим предкам. Женского же воспитания у него и вовсе не было, от чего, возможно, он и стал таким грубым и упрямым юношей, который не церемонился ни с кем и был слегка горделив, но эту его гордыню мог усмирить лишь Славен, который сумел привить богатырю с детства чувство совести, которое и не позволяло Русу стать заносчивым и самодовольным воином, который мог в одиночку разбросать уже в свои шестнадцать небольшое сторожевое войско, что он и намеревался сделать. И об этом своем намерении он и хотел сообщить деду на вече, нагло расталкивая собравшихся копных мужей, дабы пробраться к середине.
– Я готов идти в поход к Касскому морю! – выкрикнул он из толпы, еще не приблизившись к центру площади, люди же шарахались от него в стороны, ибо ведали, что его самый легонький толчок рукой мог значительно покалечить попавшегося на его пути зеваку.
– Что? – удивленно воскликнул Сам. – Ты не должен здесь… – хотел было возразить правитель, ибо никогда не желал выделять своего внука среди других юношей уважаемых родов Семиводья и давать ему какие-то привилегии, но громогласная речь юноши заглушала голоса всех присутствующих на вече:
– Я смогу разделаться с разбойниками одной левой, дед! – самоуверенно заявил молодец, уже наконец высвободившись из толпы и очутившись в центре внимания. – Сколько их там засело? – обратился он к гонцу, не дав царю даже возразить ни слова.
– Э-э-эм… – замялся посланник, – порядка полсотни, – неуверенно заявил тот.
– Дайте мне только дюжину воев и одну ладью, – обратился к копным мужам Рус. – Мне этого хватит, – коротко отрезал юноша.
– Ты еще юн для таких походов, – сурово запротестовал Сам не столько из-за заботы, ибо в действительности он не сомневался в силе внука, сколько из-за того, что никак не хотел нарушить сложившиеся за тысячелетия коны, за почитанием которых следили беспристрастные старейшины. – Я – царь и твой дед, и я запрещаю тебе участвовать в этом! – строго заявил правитель, он был серьезен и строг как никогда.
На мгновение над площадью нависла тишина, лишь успокаивающее потрескивание дров в костре и пение сверчков разряжало обстановку. Рус не собирался так просто упускать свой шанс проявить себя впервые как настоящий и полноценный воин:
– Копные
