когда оба комода и здоровенный шкаф опустели, она принялась перетряхивать каждую тряпочку, методично проверять карманы, и всё повторяла: «Да где же ты, где?..», а потом, разочарованная, вернулась в гостиную, обошла её несколько раз по кругу и остановилась около шкафа со стеклянными дверцами.
Среди множества сувениров там оказался бумажный человечек, держащий перед лицом маску. Кара смастерила его несколько лет назад, после того, как рассталась с одним обаятельным ресторатором, который оказался патологическим вруном.
Ванесса была в курсе той истории и хвасталась, что с ней бы подобного не произошло, что, как бы мужик ни пытался её обмануть, как ни пыжился, она всё равно бы моментально его раскусила. Человечка этого Несса тогда выпросила у сестры и обещала хранить, как символ своей проницательности, и ведь сохранила.
От чего-то Каролине стало так тошно, что она схватила стоящую рядом вазочку и запустила её в картину с пучеглазым павлином. Потом взяла другую и грохнула её о пол так, что осколки брызнули во все стороны. Захохотала, потянулась за следующей… И тут в дверь позвонили.
Притворяться, что её здесь нет, не имело смысла, а значит, оставалось только пойти и открыть. На всякий случай зажав в руке туфлю, Каролина подкралась к двери, хотела посмотреть в глазок, но он был чем-то забит.
– Кто там? – спросила она шёпотом.
– Я, – ответили ей.
– Кто я? – насторожилась она.
В дверь тихонько поскреблись:
– Ну я… тот, который с мясом.
– А-а, соседушка. Неужто опять проголодался? – ехидничала Кара, пока отпирала засовы.
Когда дверь приоткрылась, Колин извиняющимся голосом сказал:
– Я вообще-то всегда голодный.
– Ты один?
Он посмотрел по сторонам:
– Вроде да, если не считать мусорного ведра. А ты?
– Я? – переспросила Кара. – А с кем я, по-твоему, должна быть?
– Ну… не знаю, – Колин прошёлся выразительным взглядом по её декольте. – Выглядишь сногсшибательно. И как быстро переквалифицировалась из терапевта в психологи…
– Стараюсь.
– И в телевизоре тоже была… сногсшибательна.
Каролина тут же сникла и отступила в сторону, пропуская его внутрь:
– А… ты видел.
– И не я один, вся страна, надо думать, любовалась. И мужская её часть наверняка была в восторге…
– Ладно, мужская часть, заходи, чай пить будем, – усмехнулась Кара и пошлепала к плите. – Но учти, у тебя в распоряжении пятнадцать минут.
Колин поставил ведро, втиснулся в казавшийся слишком узким для него дверной проём и, осторожно обходя осколки ваз, прошёл через гостиную.
– Так, та-ак… генеральная уборочка? – поинтересовался он, заглянув в спальню.
– Уборка или обыск, тебе-то что? – раздражённо
