перед мамой. Она владела им целиком и полностью, а испытывать дочерние чувства к отчиму я вовсе не была обязана. Я часто видела сны о нас двоих, которые убедили меня в том, что ему известны мои чувства, и в том, что эти самые чувства были взаимны. Я чувствовала, что втайне от мамы мы хранили мечты друг о друге, и любое наше общение превращалось в свидание, наполненное скрытыми смыслами, признаниями и обещаниями.
Я подошла к открытому окну. Шорох, а точнее шелест, усилился. Крупные капли дождя тяжело падали с неба и отбивали чечётку по уже утратившей свою изумрудность листве деревьев. В этом году листья желтели скорее от жары, чем от приближающейся осени. Я почувствовала, что мне не хватает воздуха. Украдкой, всё так же босиком я вышла из комнаты, забыв, что на мне не пижама, а рубашка, пробралась по лестнице на застеклённую террасу, залезла на скамейку под навесом, натянула на ноги тонкий полосатый плед и закрыла глаза.
Спустя некоторое время я начала засыпать. Перед глазами замелькали какие-то образы, и уже в полусне я качнулась вперёд. Резко очнувшись, я успела поставить руку на скамейку и обрести равновесие. Передо мной стоял он. С голым торсом, в джинсах, которые он носил дома, оправдываясь перед мамой, что в офисе ему приходилось носить костюмы и только дома он мог насладиться «рабочей американской одеждой». Джинсы делали его стройнее и моложе, а в темноте ночи я едва ли отличила бы его от своих сверстников.
– Не спится?
Я отрицательно мотнула головой. У меня так бешено колотилось сердце, что мне казалось, он его услышит.
– Симпатичная пижамка.
Я опустила глаза и задержала дыхание. Я сотню раз представляла, что мы наконец признаёмся в том, что давно скрывали от мамы и друг друга; наслаждалась тем, какие слова он шепчет мне, гладя мои плечи; сгорала от желания и утопала в неге своих фантазий. А сейчас, когда и без слов ему всё было понятно, руки у меня стали холодными как лёд, ноги я вообще почти не чувствовала, и только щёки пылали так, словно их натёрли крапивой.
– Я думаю, тебе пора ложиться. Хочешь, я провожу тебя до комнаты?
Да, я мечтала о том, чтобы он провожал меня. Но только нет, не сейчас, когда мы были так близки, когда я, словно Джульетта на балконе, нечаянно открыла ему свои чувства. Я поняла, что ещё немного – и я разревусь, как этот глупый дождь, который был свидетелем нашего ночного рандеву. Неужели он ничем не выдаст, что любит меня? Ведь он же любит, я не могла так долго ошибаться!
Всё то время, пока я суматошно произносила эту речь про себя, вслух никто из нас не сказал ни слова. Я не поднимала глаз, поэтому не видела выражения его лица.
Вдруг его руки оторвали меня от скамейки и плавно подняли вверх. Мои руки оказались на его плечах, а его лицо на уровне моей груди.
Я замотала головой и выкрикнула:
– Отпусти меня, или я сделаю то, о чём буду жалеть всю жизнь!
Он
