что кто-то, несмотря ни на что, продолжает верить ему и беспокоиться о его судьбе. Вот только с другой, разговор этот сильно расстроил Сергея. Тот факт, что его родной город теперь называется в честь ненавистного ему Игоря Золина, резанул его по живому.
Факт этот был достаточно символичным – в принципе, такие цели и преследуют подобные мероприятия. Вот только Денисов трактовал эту символичность по-своему, не так как радующиеся произошедшим изменениям горожане. Для тех, скорее всего, новое имя города предзнаменовало начало новой жизни. Для Денисова же данное событие символизировало всевластие, которым наделил себя Игорь Золин и кучка его приспешников. Теперь было видно, что они не остановятся ни перед чем на пути к своей цели. Они будут ломать и сжигать всё старое, заменяя его новым, своим, будут кормить народ тем, что тот хочет есть, и в итоге эта система будет нещадно перемалывать любого, кто встанет на её пути. Осознавать это было печально и горько.
Но и еще один вопрос оставался открытым – какие же всё-таки цели преследует Золин и его команда? Чего они хотят в конечном счете и в каком направлении пойдут после того, как превратят население созданной ими же страны в безвольных рабов?
Как бы там ни было, можно было смело сказать, что на этом Игорь не остановится. Система, которую он создал, прожорлива и вечно голодна. Она пожирает всё, что подпадает под её влияние, переиначивает, переделывает под себя. Никто не знает, что будет в итоге. Вполне возможно, когда Игорь со своим Полесьем выйдет на международный уровень, его быстро поставят на место, ведь в мировой политике таких проходимцев хоть пруд пруди, и мало кто из них захочет добровольно сдавать свои позиции.
«Но люди за ним идут, как зачарованные, – упрямо твердил разум мужчины, – и кто знает, как может отреагировать население соседних стран, когда узнает о таком народном лидере? Вдруг он им понравится, и они решать пойти за ним? Хотя это вряд ли. Никто не даст влезать в государственные дела какому-то сисадмину с непризнанной территории. Но Игоря это не остановит, я точно знаю. Он будет переть вперёд. Может, не на пролом, а обходными путями, но он точно не остановится, слишком уж большой разгон набрал. Но самое главное во всём этом то, что пострадают в конечном итоге простые люди, которые пойдут за ним. Сколько людей уже сложило головы из-за его неуёмной жажды власти и сколько еще должно сложить, чтобы они наконец поняли, за кем пошли, и поняли, что это не их путь?! Ясно только, что много. Стоит лишь заразить наших людей идеей, и всё – они пойдут насмерть, зная, что делают это не зря, хотя и сами толком знать не будут, надо ли оно им. И, что еще хуже, они даже не задумываются, как решить ту или иную проблему без кровопролития, просто идут, как коровы на бойню…»
От этих невесёлых мыслей мужчину оторвал ослепивший его вдруг свет, за которым вскоре послышался громкий металлический лязг открываемой двери. Немного привыкнув к освещению, но всё еще щурясь, Сергей разглядел конвойного, который, смерив его пристальным взглядом, вышел обратно в коридор.
Вместо него внутрь
