Германии основывались полностью на политических соображениях. Но это далеко не так. И Сталину, и Черчиллю было прекрасно известно, что военные успехи могли повлиять и повлияют на окончательные послевоенные соглашения. Вот почему Черчилль так упорно настаивал на открытии второго фронта на Балканском полуострове и почему Сталин не менее упрямо выступал против этого. Разумеется, Черчилль должен был быть уверен, что у маршала не испортится настроение, поэтому он не стал выкладывать все свои карты на стол, так что под конец или третьего, или четвертого заседания Рузвельт удивленно спросил у Сталина: «Вы хоть понимаете, что он имеет в виду?»
Сталин все прекрасно понимал. Он доходчиво объяснил, что если второй фронт будет открыт не во Франции, то он не может гарантировать лояльность Красной армии. Это происходило почти год спустя после Сталинграда, когда за ним стояла армия более мощная, чем когда-либо.
Как-то вечером, после обеда, Сталин объявил о своих намерениях уничтожить всех видных нацистов до единого. Черчилль заметил, что войну начали пруссаки. Сталин с ним не согласился: немцы, заявил он, так перемешались, что «сегодня все они одинаковы». Следует ликвидировать где-то от 20 000 до 30 000 человек. Черчилль возразил, что западные державы не могут допустить ничего подобного, после чего Сталин обратил его внимание на зверства, совершенные немецкими войсками в Советском Союзе. Эту проблему тоже отложили до будущих обсуждений. Однако Сталин уже составил свое мнение касательно разделительной черты между нацистами и остальными немцами, как часть своего всеобъемлющего плана относительно Германии.
Тем не менее тегеранские дебаты в основном концентрировались на более неотложных военных вопросах. То, как они подавались Черчиллем и Сталиным (Рузвельт удовлетворился ролью добродушного и дружелюбного посредника-миротворца), ясно показывает, какое значение придавалось военной силе в создании новых сфер влияния после войны. В своей книге «Триумф и трагедия» Черчилль недвусмысленно заявляет, что в Тегеране немецким вопросом пренебрегли лишь потому, что военное решение казалось еще весьма отдаленным, вследствие чего было просто невозможно принять четкое решение по разделу Германии.
Следовало создать разграничения между зонами временной оккупации и постоянной частью рейха. В том, что касается последнего, Сталин выразил мнение, что польские границы должны быть передвинуты на запад, а северная часть Восточной Пруссии отойти к Советскому Союзу. Что касается остального, то у Сталина на этот счет еще не сложилось определенного мнения, и его более поздние «всегерманские» планы так и не воплотились в жизнь.
Планы Черчилля насчет Германии отражали его стойкую антипатию к Пруссии. Пруссию следовало раздробить на мелкие части и исключить из Германского рейха. Должна быть создана Дунайская Федерация, раскинувшаяся от Рейна до Будапешта, достаточно сильная, чтобы противостоять давлению прусского
