рядом. Стены камеры были испещрены разнообразными надписями. Мне стало совсем не по себе. Я сидела на шконке и занималась единственным возможным делом – чтением надписей на стенах. Судя по ним, побывавшие здесь люди в большинстве своем не испытывали теплых чувств к полицейским. На фоне того, что только что произошло со мной, это казалось вполне логичным.
Изучение стен не заняло много времени, часы тянулись и тянулись, а я по-прежнему не знала, что происходит. Я поняла, что на улице рассвело, значит, уже как минимум восемь утра и мне пора в школу. Сегодня самая строгая учительница из всех, миссис Янсен, должна принимать у меня немецкий. О неявке и речи быть не могло. Я нажала кнопку переговорного устройства.
– Да, – сухо ответили оттуда.
– Мадам, у меня сегодня экзамен по немецкому. Можно мне уйти?
Тишина.
Я снова нажала кнопку.
– Да.
– Мадам, выпустите меня, пожалуйста. Мне в школу нужно обязательно.
– Нет, – безжалостно ответило устройство.
После этого я жала кнопку до посинения, но реакции не последовало. Я поняла, что на экзамен не успеваю. И как я объясню это учительнице? Скажу, что сидела в камере полицейского участка? Она не поверит. Я представила себе строгое, недоверчивое выражение ее лица:
– В полиции, говорите, барышня? Ничего лучше придумать не смогли?
И поставит мне кол за экзамен. Меня считали серьезной и благоразумной ученицей, а не хулиганкой. За что меня могли бы забрать в полицию?
Я и сама не знала, что я тут делаю.
Время тянулось. Мысли ходили по кругу. Кор, похоже, совершил что-то действительно серьезное, но я не могла даже предположить, что именно. Он всегда был добр ко мне, и я видела, как хорошо он относится к своей маме, сестре, сводному брату, да и вообще ко всем. На какое преступление он способен? Что теперь будет? Как долго еще мне здесь сидеть и за что? Даже если Кор в чем-то виновен, то зачем им понадобилась я?
Я думала о Фрэнсис. Она с Соней или ее отдали в Службу опеки, как они угрожали еще в квартире? Я думала, насколько все это может быть связано с Вимом. Ведь они с Кором все время были вместе…
Еще через пару часов дверь распахнулась, и в камеру ввалился здоровый мужик.
– Подпиши! – рявкнул он, протягивая мне какую-то бумагу.
– Подписать? – удивилась я.
– Да, подписать! – снова рявкнул он.
Я прочитала документ. В нем говорилось, что я арестована по делу о похищении Хайнекена.
Похищение Хайнекена? Что это значит? Я испугалась, и перед моими глазами промелькнули кадры из недавно виденного мной фильма по мотивам «Процесса» Франца Кафки. Как бы мне самой не оказаться персонажем какого-то кафкианского кино, подумала я, и отказалась подписывать. Я боялась, что, подписав, обреку себя на вечное заточение.
Однако здоровый мужик был не согласен с моим отказом. Он приблизил свое лицо к моему и прорычал:
– Подписывай немедленно!
