что же тогда ты имел в виду?
– Что ты переросла роль жертвы, – говорит Джефф, – что твоя жизнь – наша жизнь – больше не определяется теми событиями. Я не хочу, чтобы что-то изменилось.
– От того, что я по-человечески отнеслась к Сэм, ничего не изменится. И не то чтобы у меня под дверью толпилась армия друзей.
Обычно я стараюсь не афишировать этот факт. Я скрываю от Джеффа, насколько мне одиноко. Лучезарно улыбаюсь, когда он приходит домой с работы и спрашивает, как прошел день. «Отлично», – всегда отвечаю я, хотя часто мой день – просто бессмысленная муть одиночества. Долгие часы, проведенные за готовкой, иногда разговоры с плитой, только чтобы услышать звук собственного голоса.
Вместо друзей у меня есть знакомые. Бывшие одноклассники и коллеги. Те, у кого есть мужья, дети и работа в офисе, что совсем не располагает к регулярному общению. Те, кого я умышленно держала на расстоянии до тех пор, пока все контакты с ними не свелись к редким письмам и эсэмэскам.
– Мне это правда нужно, Джефф, – говорю я.
Джефф крепко хватает меня за плечи. Смотрит мне прямо в глаза и замечает там что-то лишнее, что-то невысказанное.
– Что ты скрываешь от меня?
– Я получила мейл, – говорю я.
– От Сэм?
– От Лайзы. Она отправила его за час до того, как…
«Укокошила себя, – хочется мне сказать, – довела до конца то, что не удалось сделать Стивену Лейбману».
– …покинула этот мир.
– И что в письме?
Я слово в слово цитирую текст, намертво въевшийся в память.
– Зачем она это сделала? – спрашивает Джефф, будто я могу знать ответ.
– Не знаю. И никогда не узнаю. Но по какой-то причине перед смертью она вспомнила именно обо мне. Теперь мне не дает покоя одна-единственная мысль: если бы я вовремя увидела ее письмо, то, возможно, смогла бы ее спасти.
На глаза наворачиваются горячие слезы. Я стараюсь смахнуть их, но безуспешно. Джефф притягивает меня к себе, я кладу голову ему на грудь, его руки крепко сжимают меня.
– О Господи, Куинни. Прости меня, я ничего не знал.
– Ты и не мог знать.
– Но тебе нельзя думать, что ты виновна в смерти Лайзы.
– Я и не думаю, – говорю я, – но считаю, что упустила свой шанс ей помочь. И не хочу, чтобы то же самое случилось с Сэм. Я понимаю, она грубовата. Но, кажется, я ей нужна.
Джефф тяжело вздыхает с видом побежденного.
– Я буду вести себя хорошо, – говорит Джефф, – обещаю тебе.
Мы целуемся и миримся, я ощущаю на губах соленый вкус слез. Вытираю их, а в это время Джефф выпускает меня из объятий и встряхивает руками, чтобы избавиться от накопившегося в них напряжения. Я разглаживаю блузку и тру пальцем пятно от слез. Мы беремся за руки, выходим из спальни и идем по коридору. Единым фронтом.
За столом в столовой никого нет. Стул Сэм отодвинут. На кухне ее тоже не видно. Как и в гостиной. В прихожей, там, где еще недавно лежал ее рюкзак, теперь лишь полоска голого пола.
