больше не вспоминалось. Но школьные нагрузки быстро подорвали теперь уже физическое здоровье девочки. Она ненормально быстро уставала, и к концу первого класса ей поставили диагноз «миопатия» – по сути, начальная форма дистрофии. Плюс начались проблемы с легкими и со зрением.
Разбудило Федора ощущение, что что-то не так. Сначала он подумал, что причина в том, что он лежит не в постели под одеялом, а в верхней одежде на диване, но быстро осознал, что беспокойство не от этого. И тут же понял, отчего. В комнате было светло. То есть не то чтобы совсем, но слишком уж серо для того времени, в которое Федор привык вставать.
Предчувствуя нехорошее, он поднес к глазам не снятые вечером с запястья часы и сразу вскочил как ошпаренный. Вернее, попытался вскочить, но тут же скрючился от нестерпимой боли в ребрах. С полминуты он вообще не мог разогнуться, и только страшное осознание того, что уже четверть девятого, заставило его, кряхтя, подняться на ноги. Опаздывать куда бы то ни было, паче чаяния на работу, Федор органически терпеть не мог еще с армейских времен. Да и Алексей Куницын по части соблюдения режима был строг и запросто мог прислать на завод с проверочкой своего зама Горбатова, а то и сам заявиться с утра пораньше.
Какое-то время Федор раздумывал над тем, что, может быть, вместо безнадежного опоздания лучше на работу вообще не пойти, но поскольку ребра с каждой минутой болели все меньше, давая знать о себе только при резких движениях, пропорционально боли стремительно уменьшалась и благовидность этого предлога.
Нет, но какова Ирина! Да, вчера вечером они, конечно, повздорили, причем первый раз в жизни не только Ирина повздорила с ним, но и он, несомненно, принял определенное участие в ссоре. Но ведь, в конце концов, это может быть причиной для чего угодно, но только не для того, чтобы не разбудить мужа на работу! Это уже не просто жена-сердится-на-мужа-за-что-не-так-уж-важно, это уже своего рода демарш. Мол, у меня своя жизнь, у тебя своя. «При разделе имущества буду претендовать только на будильник», – невесело пошутил про себя Федор и твердо решил вечером извиниться перед Ириной. И вообще приложить все усилия, чтобы вернуть их семейную атмосферу в состояние безоблачного штиля. Конечно, учитывая обозначенную женой степень обиды, это будет непросто. Придется разориться на дорогой шоколад и, главное, приличный коньяк, который Ирина обожает, но повод того стоил.
Разработав такой хитроумный план действий, Федор вернул себе состояние душевного равновесия и принялся шеметом собираться на работу. Через девять минут, плохо побритый и не совсем комплектно одетый, он уже выскочил на улицу, с болью в сердце взглянул на жалкие останки «шахи» и бегом припустил на автобусную остановку.
Федор уже забыл, когда последний раз ездил общественным транспортом, и оказался неприятно поражен тому, какая же это нудная и, главное, долгая процедура! Хорошо еще, что час пик был в полном разгаре и Федору повезло втиснуться в первую же по счету маршрутку. Но на этом везение, кажется, решило
