в порядке, Эмори? Выглядишь неважно.
– Всё хорошо, – отвечаю с бодрой улыбкой, несмотря на то, что чувствую себя выжатой половой тряпкой.
– Держись, – говорит сочувствующе и кивает на железную тумбу, рядом с которой мы стоим. – Сегодня на посту?
– До двух часов. Потом на кухню.
– Хорошо, – кивает мне, а следом на рацию, что лежит на тумбе. – Я на втором канале. Чуть что…
– Спасибо, лейтенант. Я справлюсь. – Не хочу быть привилегированной, только потому, что мой отец был главнокомандующим. Во-первых, мне ни к чему выделяться. А во-вторых, если я собираюсь помочь морту сбежать, уж лучше пусть все забудут, чья я дочь.
Вскоре остаюсь одна в узком коридоре, на бетонные стены которого проливает свет лишь керосиновая лампа на тумбе рядом с рацией. Никто не станет тратить электроэнергию на помещения, где содержат грязных рабов, половина из которых уже спустя несколько месяцев будет мертва. Так что… керосиновые лампы, факелы и фонарики – «всё по высшему разряду».
Приседаю на стул, беру в руку рацию, подбрасываю в воздух и ловлю её, просто чтобы хоть чем-то себя занять.
– Спокойно! Не бить его, я сказала! – из конца коридора раздаётся требовательный женский голос, а уже спустя несколько секунд в освещённой зоне показываются четверо.
Первыми идут двое вооружённых охранников, сопровождая морта, которого в полутьме и разглядеть сложно, так как он сплошь покрыт чёрной кровью. На его руках кандалы, а на голову наброшен тряпичный мешок. А ещё его шатает из стороны в сторону, словно ноги не держат, а за ним по полу тянется кровавый след.
Последней идёт женщина лет сорока, в белом заляпанном кровью халате, тронутые сединой волосы взлохмачены, на лице ссадина, а дыхание тяжёлое и отрывистое, словно она только что не иначе, как дралась.
– Смерти его хочешь, Остин?! – рычит она разъярённо в спину одного из солдат.– Пэриш от тебя и мокрого места не оставит, если один из лучших бойцов не выступит в яме!
– Этот урод со своими дружками сбежал из Эрга́стула, если ты забыла!
– Да! И он сполна получил за это!
– Хватит уже! – круто разворачивается к женщине охранник. – Просто отвали от меня, ладно?! – Отворачивается и тихонько добавляет себе под нос: – Сумасшедшая.
– У тебя кровь носом, – сообщает ему товарищ.
– Знаю, – шморгает носом Остин. – Психопатка эта с локтя дала.
– Шевелись! – приказывает морту второй охранник, когда процессия проходит мимо меня. Но вдруг… происходит нечто крайне странное, нечто немыслимое я бы даже сказала, потому что ни с того ни с сего морт, лицо которого скрывает плотный тряпичный мешок, вдруг резко останавливается и всем телом разворачивается в ту сторону, где на своём стуле тихонько сижу я.
По коже тут же проносятся мурашки, а в желудке словно чан с кипятком разворачивается, бросает в пот, дышать становится труднее, а ещё я с такой силой сжимаю пальцами рацию, что пластик начинает трещать.
