озадаченной моим поведением.
Я не знала, что делать. Притвориться ли, что все нормально или сказать ей правду о том, что я совершенно не понимаю, что происходит вокруг. Я все еще склонялась ко мнению, что все, что происходит вокруг, это сон, хоть и реалистичность его, казалось, превышала всякие возможные границы. Меня не пугало это место, как не пугали и зомби, окружавшие меня. Я не верила в то, что они могут причинить мне реальный вред, и поэтому решила попробовать выспросить у незнакомки все, что она была способна сказать.
– Могу я у вас кое-что спросить? – сказала я и сразу же поняла, что ошиблась. Женщина вдруг странно на меня посмотрела, отстранилась, но вновь потом приблизилась, внимательно вглядываясь в мои черты.
– Да что с тобой? – сказала она. – С каких это пор мы на «вы»?
Я поняла, в чем моя ошибка, и постаралась исправиться.
– Прости, – я потерла голову рукой, принимая расстроенный вид. – Я сегодня плохо себя чувствую.
Женщина заметно успокоилась и, улыбнувшись своей гнилозубой, но все же доброй улыбкой, прохрипела:
– Это заметно. Так где же ты была все утро?
Я уже собиралась соврать что-то о том, что очень плохо себя чувствовала и не могла встать, когда нас прервал всплеск бурных эмоций толпы. Все зомби вокруг вдруг принялись кричать, свистеть, улюлюкать и всякими другими способами проявлять свое ликование. Эта реакция была вызвана тем, что на балконе административного здания появились зомби. Видимо, это были их правители, иначе реакция вряд ли бы была столь шумной. Впрочем, моя реакция на тех, кто появился там на балконе, была не менее бурной, хоть и не такой радостной. Их было одиннадцать. В самом центре стояла женщина. Слово «огромная» не вполне описало бы ее внешний вид. Я бы сказала, что она была безграничной. Она занимала собой почти весь балкон, так что остальным десяти ее спутникам оставалось тесниться чуть позади и по бокам от нее. Я обратила внимание на то, что она отличалась от всех зомби, которых я видела до этого. Она казалась на две или три головы выше самого высокого из них. Ее кожа не была пепельно-серой, а, скорее, имела слабый зеленоватый отлив. Широкий рот с узкими зубками показался мне каким-то, скорее, лягушачьим, чем человеческим. На коже ее не было волдырей и струпных пятен, но она была дряблая и сморщенная, словно у старухи. Даже бесчисленные слои жира, превращающие эту женщину в нечто похожее на шар, не могли разгладить эти морщины. Две непропорционально коротких жирных руки, не способные соединиться вместе ни спереди ни позади нее, безвольно висели вдоль ее безграничного туловища. Женщина обладала густой копной черных волос, которые всей тяжестью спадали вниз до самого пола. На ней почти не было одежды. Только полупрозрачная накидка, которая совсем не скрывала трех ярусов огромных обвисших и заплывших жиром грудей. Чуть позади, по правую и левую сторону от нее стояли четверо мужчин. Они были крупные и мускулистые. И, насколько я могла судить со своего места, на них тоже не было ничего,
