я обязан сохранить себя!»
Но в его жизни были услады в лице его прекрасных жен и его детей, в которых он не чаял души. В этот период его жизни его самой любимой фавориткой была белокурая Чичек-хатун, бывшая сербская княжна. Ее красота и молодость ослепляла, ее кроткость возбуждала повелителя, ее ум заставлял ей восхищаться. Но, не смотря на все ее достоинства, хатун так же обладала острым, как лезвие ножа, языком и хитростью, сродни самой рыжей лисы. Она открыто не любила Гюльбахар-хатун и часто отпускала колкости в ее адрес, обращалась к повелителю с просьбами осторожного отношения к ней. Гюльбахар отвечала ей ровно тем же, хотя она уже была не самой молодой женой падишаха и не освещала этот мир своей красотой, как Чичек, а Мехмед ее любил не намного меньше, чем его молоденькую фаворитку, по крайней мере, за то, что она родила ему наследника, его старшего сына – Баязида. Самой скромной и тихой среди них была мать Мустафы – Гюльшах. Скромность преследовала ее шлейфом. Это качество у нее было во всем – в ее убранствах, украшениях, поведении, манере говорить, что делало ее полной противоположностью «сороке» Чичек. Несмотря на все это, Фатих любил и ее столь же сильно.
В ночь после процессии возведения на престол султана, на хальвет с ним была вызвана именно Чичек-хатун, что разлетелось по всему гарему с большой скоростью, можно сказать, что сама хатун и была причиной столь быстрого распространения этой вести.
– Гюльбахар-хатун, вы слышали новость? – игриво промурчала Чичек.
– И какую же, Чичек-хатун, не томи? – буркнула ей в ответ Гюльбахар.
– А меня, в очередной раз, пригласил сам падишах на хальвет! – еще более игриво прозвучало это из ее уст.
Гюльбахар, молча закатила глаза, развернулась и пошла прочь от Чичек. Самая младшая фаворитка же усмехнулась и словно голубка полетела на крыльях счастья в хамам.
Фатих и Чичек лежали в постели. Их окружали султанские шелка различных цветов, на ощупь которые были как пушистые облака.
– Чичек, отправляйся к себе, я хочу побыть наедине со своими мыслями – томно произнес Мехмед.
– С Вами все в порядке повелитель? Я вижу грусть в Ваших глазах, возможно, я как-то еще смогу ее унять? – в этот момент она хотела приблизиться к нему, но падишах отпрял от нее и так же томно ответил, – яркий свет моего сердца, отправляйся к себе.
Хатун поднялась, собралась, и поклонившись вышла вон из покоев султана. Фатих вышел на веранду и долго смотрел на луну. Мысли в его голове продолжали виться и мучить его неспокойное сознание.
– Как же забыться? О Аллах, помоги мне!
Луна светила ярко, и была как-то особенна в эту ночь, почему именно, не понимал даже сам падишах. Вдруг султан посмотрел в сторону запада и произнес тяжелым голосом: «Константинополь!». Цель была в его голове, возможно исполнение ее принесет ему душевный покой или такое завоевание для османской династии искупит его грех?
