января 1982 года, исключительный в своем нежелании стать первым), Громыко (член Политбюро с 1973 года и министр иностранных дел с 1957 года), Андропов (выдвинутый из КГБ в секретари ЦК после смерти Суслова), министр обороны маршал Дмитрий Устинов и Черненко. Поначалу Горбачев в основном помалкивал в Секретариате и на заседаниях Политбюро, а если и говорил, то что-то несущественное. Его никто специально не информировал о советском вторжении в Афганистан в декабре 1979 года, и уж тем более никто с ним ничего не согласовывал[517]. Решение о вводе войск принимала маленькая подгруппа Политбюро: Устинов, которого поддерживали Андропов и Громыко, убедил Брежнева нанести удар, в числе прочего фразой “Американцы так десятки раз поступали в Латинской Америке, чем мы хуже”[518]. По словам Эдуарда Шеварднадзе, который при Горбачеве станет министром иностранных дел, оба они считали вторжение “роковой ошибкой”[519]. В докладной записке о сельском хозяйстве, поданной Горбачевым 20 ноября 1979 года, он так отозвался о недавней речи Брежнева: “Со свойственной Леониду Ильичу глубиной, масштабностью и конкретностью в выступлении рассматривается широкий круг актуальных проблем экономического и социального прогресса страны”[520]. 29 октября 1980 года Горбачев присоединился к другим членам Политбюро, призывавшим коммунистическое руководство Польши подавить выступления внутренней оппозиции[521]. По наблюдению иностранки, которая прочла записи всех заседаний Политбюро по поводу польского вопроса, “Горбачев присутствовал на них на всех, но почти не подавал голоса – только изредка говорил, что слова, только что сказанные Брежневым, абсолютно верны”[522]. 2 июня 1981 года Горбачев подхватил слова Суслова о том, что необходимо более строго решать, кому из советских граждан можно выезжать за рубеж[523]. 19 августа 1982 года он хвалил Брежнева за “большой такт”, проявленный в беседах с руководителем ГДР Эрихом Хонеккером[524].
Естественно, сам Горбачев ни в мемуарах, ни в интервью не акцентирует свою тогдашнюю пассивность. Он лишь говорит, что “только со временем удалось уловить тонкости и нюансы отношений ‘наверху’”. И что на первых порах ему приходилось остерегаться бывалых членов руководства – “смотрели на меня как на ‘выскочку’”[525]. Он попытался заново наладить добрые отношения с Андроповым: время от времени они разговаривали по телефону, но этим дело и ограничивалось. Уже став полноправным членом Политбюро, Горбачев пригласил Андропова и его жену, которые оказались соседями Горбачевых по даче, на обед, “как в старое доброе время” на Ставрополье.
– Да, хорошее было время, – ровным голосом ответил Андропов. – Но сейчас, Михаил, я должен отказаться от приглашения.
– Почему? – удивился Горбачев.
– Потому что завтра же начнутся пересуды: кто? где? зачем? что обсуждали?
– Ну что вы, Юрий Владимирович!
– Именно
Горбачев М. С. Наедине с собой. С. 278.
Грачев А. С. Гибель советского “Титаника”. С. 123.
Шеварднадзе Э. А. Мой выбор: в защиту демократии и свободы. С. 62.
Собрание NSA, READD-RADD.
Пихоя Р. Г. Москва – Кремль – Власть. Т. 2. С. 648.
Светлана Савранская из Архива национальной безопасности (NSA) в Вашингтоне.
Заседание Секретариата ЦК КПСС. 2 июня 1981 года. Собрание NSA, READD-RADD.
Заседание Политбюро ЦК КПСС. 19 августа 1982 года. Там же.
Горбачев М. С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 177.
