пятичасовой чай в Ritz еще не стал обязательным мероприятием для провинциалов и состоятельных туристов, как сейчас. Это была церемония под стать королевскому чаепитию в саду Букингемского дворца. Даже еще изысканнее. Во всяком случае, традиционные сконы и сэндвичи с огурцом были точно вкуснее. Как давно она там не была! Наверняка всё стало хуже, проще, вульгарнее. Хотя, по слухам, в гардеробной ресторана по-прежнему имеется большая коллекция пиджаков всех размеров и галстуков всех расцветок как раз для простофилей, успевших подзабыть, где они вознамерились отобедать или выпить чаю.
Для него Ritz был еще одной резиденцией, знакомой до мельчайших подробностей. В сущности, это был филиал Букингемского дворца. С той лишь существенной разницей, что кутить здесь было гораздо комфортнее. Никакого государственного официоза, никаких длинных речей и скучных тостов. Он любил главный зал с его фальшивым мрамором, помпезными колоннами и видами на Green Park. Здесь всегда доминировал цвет свежеразделанной семги: розовый-розовый. Бабушка считала, что он идеально подходит для дам ее возраста. “В Ritz выглядишь на двадцать лет моложе”, – утверждала она. Особенно после третьего бокала Dom Pérignon! Странное дело, никогда на их дворцовых вечеринках не было такой атмосферы легкости и бесшабашности, как здесь. Даже когда maman была в настроении и, сбросив туфли, отплясывала вместе со всеми под “Simply the best”, как на его тридцатилетии в Виндзоре, всё равно там всегда что-то давило, душило: прошлое, история, музейная мебель, великие полотна, присутствие секьюрити? И только в Ritz все могли расслабиться и побыть самими собой. К тому же здесь служит легендарный Майкл де Козар – последний из великих консьержей Лондона. Кажется, он был тут всегда с своими аксельбантом и белоснежной перчаткой, выглядывающей из-под погона на плече. Вот уж кто знает всё, но при этом умеет хранить чужие тайны. Почему-то сейчас вспомнилась история, которую Майкл рассказывал ему на прошлое Рождество об одном американском миллионере, который захотел принять морскую ванну у себя в номере. Пришлось Майклу тащиться в Брайтон, набирать воду в канистры, а потом их везти в Лондон. За это он, кстати, получил сто фунтов.
– И что ты с ними сделал, Майкл?
– Половину пожертвовал в благотворительный фонд по борьбе с прогрессирующим склерозом, а другую – на помощь детям в Бирме.
– В Бирме?!
– Совершенно верно, сэр! Удачей полагается делиться с другими. А большей удачи, чем служить в лондонском Ritz, быть не может.
Все рождественские вечеринки для слуг много лет подряд устраивались здесь. Их привозили сюда на автобусах из всех резиденций. Получалось что-то вроде корпоратива с елками, подарками, смешными конкурсами и танцами. Диана тоже их любила, хотя сам отель терпеть не могла.
Странно, но он так и не удосужился спросить почему. Самое простое объяснение: она ненавидела всё, что было мило ему. Это была какая-то детская, свирепая ревность, которую он ощутил в полной мере с первых же дней их брака. Поначалу это ему
