которого ищу, то мне откроются фонды, в которых будет достаточно денег, чтобы погасить долг вашего отца.
– То есть все только ради денег?
– Да, это все ради денег, как и весь бизнес.
– Итак, кто этот человек? Это незаконнорожденный ребенок, брошенный вами, и теперь вы хотите его найти?
Ее слова дали ясно ему понять, что она тоже изучала его и считала таким же повесой, как его отец. Может, оно и к лучшему. Она, как кажется, не из тех, кто завязывает короткие интрижки только ради удовлетворения похоти. Что бы она тут ни заявляла, она потребует от возлюбленного гораздо больше.
– Это незаконнорожденный ребенок, все верно. – Рауль не стал скрывать правду, догадываясь, какие выводы она могла сделать.
– Ненавижу таких мужчин, как вы, – огрызнулась Лидия.
Рауль усмехнулся. У него детей не было. В данном вопросе он был чрезвычайно аккуратен, но ему нравилась смесь злости и презрения в ее глазах.
– Едва ли в той же степени, как я ненавижу женщин, которые делают поспешные выводы. Это не мой ребенок.
– Тогда чей же? – Ее брови вопросительно изогнулись, но взгляд остался скептическим, что говорило о ее уверенности в том, что он лжет.
– Как я уже сказал, что он не мой.
– Вам придется сказать, если мне предстоит его искать, – надменным тоном заявила Лидия.
– Я… хочу найти сына своего отца.
У Лидии скрутило желудок. Она бросала ему вызов, побуждая его раскрыть свою истинную сущность, однако все ее усилия обернулись против нее. Яростное выражение на его лице предупреждало, что она зашла слишком далеко.
Внезапно она почувствовала себя той неуклюжей шестнадцатилетней девочкой, которую отец представил Раулю. Она улыбнулась ему, радуясь, что на званом ужине – отец настоял, чтобы она присутствовала, – компанию ей составит юноша близкого с ней возраста, но Рауль посмотрел на нее с едва скрытым безразличием.
Нельзя сказать, что его реакция остудила ее пыл, заставила ее позабыть то влечение, что пробудилось в ней с первого мгновения встречи. Она была рада, что выбрала облегающее черное платье, которое позволяло ей чувствовать себя более высокой, более привлекательной и более взрослой. За обеденным столом их посадили рядом, и она, глупышка, ловила каждое его слово. Он ей нравился – очень сильно, – и она хотела, чтобы он заметил ее, чтобы она ему тоже понравилась.
Весь вечер она старалась привлечь его внимание, даже попыталась заговорить на своем скудном испанском.
«Если не можете сказать правильно, не утруждайте себя», – надменным, самодовольным тоном осадил ее Рауль, разрушая все мечты о дружбе с ним и любви.
«У меня мало поводов говорить на испанском». – У нее от смущения пылали щеки. И как только она могла считать его милым?
«Тогда продолжайте предаваться шопингу и кутить на вечеринках, а изучение языков оставьте в покое».
«Но я собираюсь
