скомандовала Алевтина, – уединимся в моем кабинете на втором этаже. Господа, перерыв на чай. Напиток сервирован на веранде.
Съемочная группа направилась к стеклянным дверям. А мы с хозяйкой вышли в коридор, поднялись по лестнице и очутились в крошечной комнате. Наверное, на моем лице возникло удивление, потому что Алевтина улыбнулась.
– Мне нравятся маленькие помещения. Чем Афанасий вызвал интерес сыщиков? Сейчас сын мог произвести на вас не лучшее впечатление, он нервничал, ехидничал, придирался ко всем. Но это потому, что Афанасий переживает за результат. Он перфекционист, сам работает безукоризненно, наивно ждет того же от служащих. Обычно он мягкий, голоса даже на кошку не повысит. Но сегодня работает над рекламным роликом, для Афанасия это не привычное дело, отсюда и его нервозность.
Я положила на стол диктофон.
– Мой рассказ может показаться вам странным, поэтому послушайте нашу беседу.
– Вы встречались? – удивилась хозяйка. – Странно, но Виктор Маркович, наш адвокат, ни словом не обмолвился о поездке в офис частного детектива.
– Афанасий Константинович прибыл один, – сказала я.
– Простите, – остановила меня хозяйка, – но он Сергеевич.
Я молча нажала кнопку.
По мере того, как Афанасий излагал свою биографию, глаза его матери округлялись.
– С ума сойти! – воскликнула она, когда запись закончилась.
– Все неправда? – уточнила я.
– Бред! – коротко ответила Алевтина.
– Разрешите задать неделикатный вопрос? – осведомилась я.
– Да сколько угодно, – разрешила дама.
– Вы родная мать Афанасия?
– Есть сомнение?
– Выглядите молодо, – объяснила я, – вашей фигуре позавидуют двадцатилетние, активно работаете, не скрываете свой возраст. Но если применить простое вычитание, то получается, что Афанасий появился на свет, когда его мать справила пятнадцатилетие.
– Верно, – кивнула Алевтина, – моя родительница, похоронив мужа, отца своей единственной дочери, недолго плакала и снова помчалась в загс. Папа был старше матери на сорок пять лет. Анне Федоровне на момент свадьбы было двадцать, мужу шестьдесят пять. Полагаю, она пошла под венец из вульгарного расчета. Не верю в страстную любовь девушки к старику. Михаил Юрьевич, мой папа, скончался, когда мне исполнилось тринадцать, оставил большое наследство: квартиру в центре столицы, машину, дачу, а главное, авторское право на учебники, которые до сих пор переиздают. Мать стала богатой вдовой, а потом женой двадцатипятилетнего Якова. Прожив много лет со стариком, она захотела молодого партнера. А Якову быстро надоела сорокалетняя супруга. Ему понравилась ее дочка. Я пожаловалась мамаше, что отчим меня слишком крепко целует, та не поверила, надавала мне пощечин, кричала:
– Врешь! Яше в голову не придет даже посмотреть на тебя, селедку тощую. Подлая! Хочешь нас развести? Дрянь! Отнять мое выстраданное счастье? Только солги еще раз! В интернат тебя сдам!
Ночью
