направленных на создание элементов представительной власти, а также взаимодействия общества и вновь появляющихся институтов, подчеркивая, что возможность становления в Саудовской Аравии национально ориентированного общества – все еще далекая перспектива.
Ключевые слова: Саудовская Аравия; Ибн Сауд; ислам; суннитский ислам; ваххабитская версия ханбалитской правовой школы; шииты; исмаилиты; модернизация; Консультативный совет; муниципальные выборы; Центр национального диалога.
Abstract. The article analyzes the problems of fragmented Saudi society in the context of its historic evolution from the beginning of the state formation. The main attention is paid to the issues of interaction between political elite and different sectors of society, first of all, the adepts of different Islamic schools outside the dominating Wahhabi version of Hanbali school. In this regard the author analyzes state policy directed to build elements of representative power, as well as other political institutions. He considers the possibility of national oriented society as a perspective of the future.
Keywords: Saudi Arabia; Ibn Saud; islam, sunni islam; Wahhabi version of Hanbali religious school; shiites; ismailis; modernization; consultative council; municipal elections; Center of national dialogue.
Начало XX в. изменило политический ландшафт Аравийского полуострова. В январе 1902 г. принц Абдель Азиз Аль Сауд (Ибн Сауд) захватил Эр-Рияд. Спустя 30 лет, в 1932 г., возникло Королевство Саудовская Аравия – итог экспансионистской политики короля-основателя, – включившее Неджд со столицей Эр-Риядом, Эль-Хасу на западном побережье Персидского залива (ныне – Восточная провинция), протянувшийся вдоль побережья Красного моря Хиджаз с Двумя Благородными Святынями – Меккой и Мединой – и лежащие на юге и юго-западе Неджран и Асир.
Определяя пространство этого государства, саудовский историк в 2011 г. говорил о его «фрагментированности», отмечая «регионализм, многообразие наречий и несхожесть политической истории составляющих это пространство провинций» [Аль-Хасан, 2011]. Это положение справедливо и для начавшейся после Второй мировой войны «нефтяной эпохи»: модернизация страны носила консервативно-охранительный характер, вводившиеся государством современные институты вписывались в традиционный социум.
Развивая свою мысль, тот же автор сообщал, что разбросанные в пределах этого политического пространства племена и созданные ими союзы формируют «субэтносы» с «собственными наречиями и героическими сказаниями» [Аль-Хасан, 2011]. Официальное издание подчеркивает: «Правители и граждане Королевства – арабы, принадлежащие к ста древним племенам, образующим саудовский народ» [Ламахат ан савабит… 1995, с. 114]. Государство, опираясь на «правительственные постановления, превращало племенные институты в орудие поддержания стабильности» [Аль Сауд, 2000, с. 108–109].
Саудовская статистика игнорирует конфессиональные особенности социума, ограничиваясь указанием на то, что «граждане Королевства – мусульмане». Вероисповедное единство предполагает повсеместную приверженность ваххабитской версии ханбализма. Но в этом социуме присутствуют также приверженцы суфийских тарикатов и последователи иных мазхабов суннизма, – немногочисленность сторонников ханифитской доктрины искупается широким распространением шафиитской и маликитской правовых школ. Осуществленная предшественником нынешнего монарха зимой 2009 г. реформа Совета высших улемов, в который были введены представители неханбалитских мазхабов, признала присутствие последователей более распространенных в суннитском исламе толкований Божественного закона.
Шииты – часть саудовского «конфессионального пейзажа». Оценки их веса в демографической
