В этот сезон все ходят по улицам, давят, пинают и не замечают те самые орехи, потому как их слишком много, всем они давно приелись, продажей практически никто не занимается.
Я первый, кто стал их собирать по пути со школы домой: набивал их полный портфель и нес. В мой портфель помещалось примерно 7 кг орехов. Так как там были еще тетради и книги, их я обертывал в пакет. Осыпались орехи примерно в течение месяца, и я просто подсчитал, что если я каждый день буду носить не по 7 кг, а по 6 кг, то за месяц я, таким образом, натаскаю около 180 кг грецких орехов.
Долго не думая, я рассказал об этом своему брату Валере, и он поддержал меня: мы стали ежедневно таскать домой набитые грецким орехом портфели. У нас проснулся азарт – кто больше насобирает. Таким образом, мы насобирали за месяц около 550–600 кг грецких орехов плюсом к тому, что мы собрали у себя на огороде и на своих земельных участках. У нас было три земельных участка, предназначенные для разных целей. Ими мы, кстати, занимались после школы. Копали, сеяли, пололи и собирали урожай. А после сборки урожая некоторые овощи и зелень я сеял заново и собирал порой по два урожая с одной и той же грядки. А отчим, помню, всё ходил и удивлялся моей «смекалке». Я и не понимал, чему он удивляется, ведь я просто повторно посеял, а потом просто повторно собрал чуть больше. Я не понимал, что такого особенного я делаю. Для меня это было как-то слишком просто.
Вернемся к орехам. Это в тот момент, когда все остальные однокашники пинали их, а владельцы даже и не думали собирать опавшие орехи, они оставались валяться на асфальте.
Конечно, для продажи грецких орехов их сначала надо было очистить, ведь очищенные они были примерно в полтора раза дороже. И нам потом приходилось после полей приходить домой, кормить скот и убирать сарай, а под ночь садиться и очищать орехи от скорлупы, для того чтобы мама их потом продала. Чтобы потом были деньги для дальнейшего существования.
Это мое детство, моя жизнь. Я ни в коем случае сейчас не жалуюсь на судьбу. Ведь, в первую очередь, она у каждого своя, и очень многие живут в еще более худших условиях, чем жил я, и я даже в какой-то мере рад, что мое детство прошло именно так, потому как жизненный опыт учил меня мыслить и незамедлительно действовать.
К концу того года, когда я учился в шестом классе, мама набралась сил, и мы в прямом смысле сбежали из Молдавии обратно – в подмосковную Балашиху. Мне на тот момент было 13 лет, и, естественно, мама пыталась меня пристроить в какую-нибудь школу. Столкнулись с тем, что если меня брали, то в первый класс, так как учился я до этого на молдавском языке. Или открыто предлагали дать взятку. А денег на взятки у нас не было совершенно. Мама даже рассматривала вариант отдать меня учиться в школу-интернат… Слава всему тому, чему можно сказать слава этому, мама не решилась на этот шаг.
Так само собой и вышло, что больше я не учился в школе никогда.
Выделяю неспроста, многие из тех, кто знает меня, не знают об этом.
Я не хочу сказать, что это здорово. Ведь я сталкивался в своей жизни
