это было в двадцатые годы, что в советской истории освещается под так называемыми «философскими пароходами». Списки «Антисоветской интеллигенции», намеченной ГПУ для высылки заграницу обсуждались на заседаниях Политбюро РКП (б), утверждались и подписывались руководителями правительства РСФСР.
Как ни пародоксально, именно в эти годы, в новой республике в начале 20-х, сложились наиболее благоприятные условия для развития национальной беларуской культуры. В республике проводилась политика беларусизации. Начали работать беларуские школы, был образован Институт Беларуской культуры. На его основе в 1929 году была создана Академия наук Беларуси. Но Москва скоро спохватилась, «не долго музыка играла», и с начала 1930-х годов поступательный процесс роста беларуской культуры был прерван, поскольку возобладал жёсткий идеологический контроль, были репрессированы многие деятели беларуской культуры и науки, настало время абсолютной русификации всей жизни республики.
Русификация Беларуси приняла в начале форму борьбы с «нацдемовщиной» (национал-демократией), а потом естественным образом перешла в «Большой террор», как назвали западные историографы вакханалию борьбы за власть Сталина и его окружения, начавшуюся в конце 20-х годов. Об этом времени можно прочитать в кратком очерке Сергея Крапивина с характерным названием – «Юрка Листапад – последний непуганый беларус» [9].
Борьба советских чекистов с «нацдемовщиной» в Беларуси порождала в головах у этих людей такие химеры, как «листопадовщина», «прищеповщина» и далее, по списку, и по имени всех впоследствии репрессированных беларуских литераторов. В такой же, примерно, последовательности исчезали все писатели, поэты и другие яркие представители народа.
Из очерка С. Крапивина приведу краткий отрывок для иллюстрации атмосферы того времени:
«„листопадовщина“, а также „прищеповщина“ и тому подобная „нацдемовщина“, – это когда трое и более человек собираются вместе и начинают общаться по-беларуски. А если к тому же один из них является специалистом в беларуской истории или филологии, то стопроцентно готово дело – контрреволюционная организация».
В предвоенные, советские годы, беларуский язык фактически перестал быть государственным языком и под предлогом узаконенного «двуязычия» республики был вытеснен из всех сфер общественной жизни. Ну, а после войны денационализация Беларуси пошла полным ходом и за два послевоенных десятилетия не было подготовлено ни одного учителя беларуского языка, проходила плановая ликвидация школьной сети с беларуским языком обучения.
За беларуское слово на протяжении всего ХIХ столетия Россия наказывала моих родичей, моих предков. За беларуский язык в 20-е годы двадцатого века «Советы» не только судили моих бабушек и дедушек, обвиняя в национализме… Казалось бы, время борьбы с национальными кадрами, борьбы сталинизма с национализмом,
