плечи. Меня голой последний раз видела бабушка, и то в далеком детстве. И сейчас стыдно было так, что каждый вдох давался с трудом. Даже просто вдох.
Но дыхание и вовсе остановилось, едва позади раздался едва слышный всплеск и меня обняли, прижав спиной к совершенно обнаженному телу. Мужские руки осторожно и бережно принялись распускать мою косу, у самого виска раздался тихий вопрос:
– Тебе удалось узнать, для чего Воронир натравил экта-принца дета-королевства на жрецов Древуна?
Судорожно выдохнув, попыталась отодвинуться, но мгновенно обхватившая поперек живота рука рывком вернула обратно.
– Я задал вопрос, – коснувшись губами моей щеки, произнес Ирэнарн.
Меня трясло, трясло всем телом, голос не слушался, но я все же попыталась ответить – промолчать оказалось страшнее:
– Ему нужен конфликт между друидами и жрецами Древуна и, как следствие, открытие тайных троп.
Мои волосы тяжелой волной упали на спину, и Черный дракон прижался к ним лбом, шумно вдохнув запах, сжал мои плечи и замер на долгий миг, чтобы в итоге абсолютно холодным тоном задать следующий вопрос:
– Почему он пустил всех, включая щенков и беременных самок грассов, в расход?
Я дрожала все сильнее, но все равно ответила:
– Он узнал о том, что вы способны их убивать.
Ирэнарн медленно, откровенно медленно убрал мои волосы со спины, перекинув частично мокрые пряди через плечо, и его пальцы осторожно, едва касаясь, заскользили вниз, словно изучая каждый позвонок.
– П-п-пожалуйста, прекратите. – Лепет вышел до отвращения жалким, но мне было уже все равно.
Дракону – тоже.
Обхватив меня обеими руками, он прижал к себе, вжимая почти болезненно, губы, обжигая горячим дыханием, скользнули по шее, и, проведя языком по мочке уха, Ирэнарн хрипло выдохнул:
– Если бы я мог.
Но поцелуи прекратились. И теперь он только обнимал, прижав к себе и уткнувшись лбом в мое плечо. Секунду, вторую, третью слышалось тяжелое хриплое дыхание дракона, который, кажется, дышал мной.
Еще несколько секунд, а затем Ирэнарн произнес:
– Я не хочу принуждать. У тебя сутки, чтобы ко мне привыкнуть.
И, отпустив меня, Черный дракон покинул каменную чашу даже быстрее, чем я метнулась в сторону, едва появилась возможность сделать это. И, прижавшись к теплому камню, я, обняв себя за плечи и подтянув колени к подбородку, не поднимая головы, спросила:
– А что произойдет через сутки?
И получила холодный ответ:
– То, на что я имел полное право еще на развалинах древнего храма в вашем прогнившем университете.
Уткнувшись лбом в колени, я ничего не сказала. Мне просто нечего было сказать. В целом нечего. У драконов действительно было право абсолютно на все, к примеру, сжечь весь УМ вместе с Любережью дотла, когда вскрылась история с пыльцой мишника. Или даже до нее… Это у меня не было права даже сказать: «нет», а драконы
