женнифер и Чарльзу
Глава 1
Джон и Маргарет Бегби сидели на пледе рядом с проселочной дорогой, что вела через лес Шварцвальд в Германии, когда мимо них, горько плача, прошел незнакомец.
Семейство Бегби выбралось на пикник. Оставив машину на парковке рядом с шоссе и прихватив плед и корзину, они вернулись к дороге, которая спускалась с холма на тенистую опушку леса. Между шоссе и проселком, посредине клина зеленой травы и мха, торчал старый деревянный указатель. Там, на солнышке, рядом со старым замшелым пнем, они и расстелили свой плед. Слева проселок убегал вниз и терялся в лесном полумраке. Впереди деревья росли реже, и между стволами проглядывала лесистая речная долина. Здесь на каменистом холме стоял разрушенный замок, который семейство Бегби посетило утром. С опушки дети видели крохотный на таком расстоянии деревянный мост над высохшим рвом и киоск, где покупали билеты и открытки. Позади замка сверкала под солнцем река. А дальше, сколько видел глаз, тянулись леса, леса, леса…
На опушке было очень тихо. Папа, растянувшись в полный рост на пледе, дремал после сытного обеда. Миссис Бегби ушла к машине за вязаньем, но, судя по тому, как долго она не возвращалась, ее, видимо, тоже сморила жара. Вокруг не было ни души: ни автомобилей, ни прохожих, за исключением того странного мужчины, который прошел мимо них на расстоянии вытянутой руки, даже не взглянув в их сторону.
Джон и Маргарет с тревогой и удивлением смотрели ему вслед. Им еще не доводилось видеть, чтобы взрослый мужчина плакал. Что удивительно, ему не было никакого дела, услышит ли кто-нибудь его рыдания. Мужчина громко всхлипывал и время от времени спотыкался, ослепленный слезами, но даже не пытался их стереть. Слезы свободно катились по лицу и стекали на алый потертый бархат куртки.
Еще одна странность – чересчур яркий наряд незнакомца не вязался с его возрастом и внешностью. Узкая бархатная куртка была украшена спереди позолоченными пуговицами, а на поясе сидел кожаный ремень с заклепками. Из-под куртки виднелись серовато-синие чулки, на ногах были старые башмаки коричневой кожи. На плечи незнакомец накинул плащ такого же серовато-синего цвета, что и чулки, а капюшон плаща лежал на плечах, словно воротник. Шляпы он не носил. Одежда производила впечатление дорогой и пышной, только изрядно затрепанной.
– Смотри, у него на поясе нож, – заметил Джон тихо, чтобы не разбудить мистера Бегби. – Видишь? Какой длинный!
– Вижу, – ответила Маргарет, – наверное, это часть наряда. Помнишь танцоров в крестьянских костюмах, которые исполняли народные танцы в Санкт-Иоганне? У них на поясе тоже висели ножи. Наверняка ненастоящий. Таким не зарежешь.
– Нет, его одежда не похожа на те крестьянские костюмы. Какая-то поношенная, словно он ходит в ней постоянно. А танцоры были одеты как на маскараде, – закончил брат неуверенно.
– А вдруг это лесник?
– Вряд ли. Заметила у него на шее цепь с большим медальоном? Похожа на золотую. Откуда такой цепи взяться у лесника? Он же не поп-звезда!
– Так цепь ненастоящая, деталь костюма.
– Я же говорю, на костюм не похоже…
– И все равно она ненастоящая, – продолжала гнуть свое Маргарет. – Золотая цепь такого размера стоит целое состояние, а этот человек не выглядит богачом.
– Но и на крестьянина он не похож, – упрямо возразил ее брат. – Кого-то он мне напоминает, не помню кого. Но кем бы он ни был, выглядит он… – Джон запнулся, пытаясь найти подходящее слово – … очень странно. Не одежда, он сам.
– Потому что плакал? Проскочил мимо нас, словно мы пустое место.
Дети посмотрели друг на друга. Мистер Бегби заворочался во сне, но так и не проснулся. Было очень тихо. Дикий лесной голубь, шелестя крыльями, вспорхнул с верхушки дерева. Где-то вдали кричала сойка, да время от времени в папоротниках с резким обиженным свистом перелетал крапивник. На лес опустилась тяжелая летняя дрема – ни звука, ни шороха.
Впрочем, лесная тишина обманчива. Если лечь на землю, закрыть глаза и вслушаться в безмолвие леса, вы услышите его. Голос леса состоит из множества еле различимых звуков: может быть, это растут деревья, или поганки пробиваются сквозь сосновые иголки, или воздух колышется между ветками, когда нагретые солнцем мхи испаряют влагу. А еще насекомые: тишина пронизана неумолчным пульсирующим гулом, который настолько сросся с лесом, что порой кажется, будто он возникает у вас в голове. Этот гул состоит из биения миллионов крохотных крыльев мошкары, пчел, ос и мух-журчалок. Лес молчаливо гудит, а неподвижный воздух вибрирует.
Дети не вслушивались в тайные звуки леса, а просто смотрели друг на друга, и, как бывает с очень близкими людьми, каждый догадывался, о чем думает другой.
– С этим человеком приключилась беда, – прошептал
