уставился в костёр и о чём-то задумался. Улыбка не сходила с его лица. Ломпатри, с длинным прутиком в руках, сидел напротив и сушил над пламенем промокшие сухари. На Закича он и глаза не поднял.
– Слушай, хожалый, – заговорил главарь. – А ты Игната знаешь?
Закич сделал вид, что вспоминает, а потом покачал головой. Игната он не знал. Вообще в Анароне, столице Атарии он был всего несколько дней. Закупал там лекарственные зелья и прочие припасы для своих собственных нужд. Всё, что мог, он из себя выжал. Дальше лгать убедительно он уж не знал как.
– Акош я, – сказал вдруг главарь. – Сам анаронский. Родился там. Лет десять уже не бывал. Может, ещё случится.
Стоявшие рядом разбойники поняли, что Акош доверяет этому Закичу. Подозрение сменилось безразличием, и любители вольной жизни разбрелись по своим делам.
– А что там вообще в большом мире делается? – с детской наивностью спросил верзила Акош.
Закич пожал плечами:
– Шаткий мир в нашем Троецарствии продержался ещё год. Всё же Сарвария и Местифалия не готовы сызнова торговать с нами. Слишком мы беспокойные. Наши короли изо всех сил стараются обуздать враждующих вассалов, совершающих набеги друг на друга по любому поводу, а Жрецы снова переписывают историю, строят эшафоты для вольнодумцев и сказочных существ. Я так скажу: простому человеку жизни нет!
– Ничего не меняется, – задумчиво сказал главарь шайки, и вперил задумчивый взгляд в языки огня.
– Закич, – буркнул вдруг Ломпатри, глядя на подгорающий сухарик, – осмотри раненого.
Закич и Акош уставились на Ломпатри. Тот сидел молча. Акош вопросительно глянул на своего собеседника.
– И где же раненый, – спросил Закич.
Ломпатри встал и подошёл к палатке. Закич направился за ним. Рыцарь откинул стенку и пропустил конюха вперёд.
– Ночи ждут, – прошептал Ломпатри, входя за ним. – Коль тебя раскроют, будут сразу брать.
Стенка палатки вновь приподнялась. Обернувшись, коневод и рыцарь увидели на фоне оранжевого пламени костра силуэт Акоша.
– Темно здесь, – громко произнёс Закич. – Пойдём на свет.
– Воська! – окликнул слугу рыцарь. Воська протиснулся в палатку и стал поднимать нуониэля. Ломпатри успел что-то шепнуть слуге, когда тот вёл нуониэля к выходу. Слуга еле-заметно кивнул.
В костёр добавили дров. Разбойники столпились вокруг: всем хотелось посмотреть на сказочное существо. Ломпатри снова занялся сухарями. Закич стал разбинтовывать шею нуониэля. Сам объект внимания разбойников был сегодня живее всех живых. Сидел он прямо, дышал ровно. Всё его внимание приковал костёр и пламя, пляшущее на сырых ветках, только что брошенных в огонь. Воська, пыхтя и ругаясь, притащил к костру сундук, стоявший на телеге. Открыв его, он стал копошиться в вещах, посматривая то на Закича, то снова на Ломпатри.
– Инструмент есть? – спросил у Воськи Закич. Слуга стал судорожно перебирать хлам
