взяла у меня испанская журналистка (между прочим, с виду умная и образованная): она с изумлением рассказывает, что я ни разу не прервал беседу, чтобы ответить по сотовому. Журналистка сделала вывод, что я исключительно вежливый человек. Ей и в голову не пришло, что у меня нет сотового или он всегда выключен, потому что я пользуюсь им не для того, чтобы получать ненужные сообщения, а исключительно как ежедневником.
Сотовый и королева из Белоснежки
Шагая по тротуару, я увидел, что навстречу мне движется приклеившаяся к сотовому дама, которая вообще не смотрит перед собой. Если я не сверну в сторону, мы столкнемся. Поскольку в душе я вредина, я резко остановился и развернулся, словно желая разглядеть что-то в дальнем конце улицы, – дама врезалась мне в спину. Готовясь к столкновению, я напрягся и неплохо выдержал удар: дама оторопела – она выронила сотовый и сообразила, что налетела на того, кто не мог ее видеть, что ей полагалось меня обойти. Дама принялась извиняться, а я великодушно отвечал: «Не беспокойтесь, в наши дни такое бывает».
Очень надеюсь, что при падении ее сотовый сломался, и советую всем, кто оказывается в похожей ситуации, вести себя так же. Компульсивных телефономанов следует убивать в детстве, но, поскольку Ироды встречаются нечасто, приходится наказывать телефономанов во взрослом возрасте, пусть даже они никогда не поймут, как низко пали, и будут упорствовать.
Мне прекрасно известно, что о синдроме сотового написаны десятки книг, добавить к ним нечего, но если на мгновение задуматься – чем все-таки объяснить то, что почти все человечество охватило одинаковое исступление, что люди больше не общаются лично, не любуются пейзажем, не размышляют о жизни и смерти, а, как одержимые, болтают по сотовому, хотя им, как правило, не нужно сообщить ничего срочного, что вся жизнь превращается в диалог слепых?
Дело в том, что мы живем в эпоху, когда человечеству наконец-то удалось выполнить одно из заветных желаний, над которыми на протяжении столетий билась магия. Первое – желание летать, но не в машине, а подниматься в воздух, размахивая руками. Второе – воздействовать на врага или на любимую, произнося слова заклинания или тыкая иголкой в восковую куклу. Третье – общаться на расстоянии, через горы и океаны, при помощи джинна или волшебного предмета, которые моментально перенесут нас из Фрозиноне на Памир, из Иннисфри в Томбукту, из Багдада в Поукипзи, мгновенно общаясь с тем, кто находится в многих милях от нас. Сами, лично, а не как порой бывает на телевидении, где все решает чужая воля и где не всегда устраивают прямой эфир.
Что веками подталкивало людей к занятию магией? Спешка. Магия сулила возможность пройти от причины к следствию кратчайшим путем, опуская промежуточные шаги: произносишь заклинание – и железо превращается в золото, призываешь ангелов – и они передают твое послание. Вера в магию не исчезла с приходом экспериментальной науки: мечта о мгновенном переходе от причины к следствию
