ворит о скорой зиме, полярной ночи, арктических морозах и ураганах. Но это потом. А пока густое алое солнце качается на волнах у кромки горизонта, готовясь на время укрыться за ним, чтобы через несколько часов вынырнуть из воды как ни в чём не бывало. Это главное – обязательно вынырнуть. А иначе и быть не может. Так всегда было – тысячи, миллионы лет, – и так будет. В этих краях с иными мерками и появляться не стоит. Так что придёшь сюда через пару тысяч лет, а солнце всё равно вынырнет в этом месте, и кто-нибудь обязательно будет смотреть на него, и никуда ничего не денется.
Вообще-то, когда я приехал сюда, таких закатов вроде бы не было? Или я просто не замечал их?
Трудно сказать. Не помню. В любом случае теперь я знаю точно, что они есть. А это уже немало.
Прыжок судьбы
Помню, как в начале лета, ещё в городе, мы с отцом стояли друг напротив друга.
Я тогда произнёс:
– Ну, вообще-то у меня переходный возраст.
Мне это объяснение казалось вполне исчерпывающим. Но не думаю, чтобы отец был со мною согласен. И точно: он внимательно посмотрел мне в глаза и протянул:
– А-а-а, переходный…
Мне оставалось только согласиться:
– Ага.
– Ну что ж, это дело серьёзное, – он отставил свой портфель. – Переходный – от слова «переходить». Дорога неблизкая. Сам понимаешь.
К чему это он клонит? Но я всё-таки кивнул.
И отец тоже кивнул. И замолчал.
И как-то выходило, что мы с ним вроде и не спорим. С ним всегда так: только хочется заявить о своих правах, тут же выясняется: чего их заявлять, если они особо никуда и не девались?
Вот и сейчас мы смотрим друг на друга, чуть подняв брови и улыбаясь так, словно говорим что-то вроде:
– Ну-ну, конечно…
Отец первым прерывает эту дуэль взглядов:
– Тогда, друг мой, в путь! Такое путешествие пускать на самотёк нельзя. Так что готовься! – и отец подмигнул, словно качнул лодку, и от неё по спокойной водной глади побежала лёгкая зыбь.
– А к чему мне, собственно, готовиться? – я насторожённо посмотрел на отца. Но тут у него зазвонил телефон, и он только похлопал меня по плечу и опять полез в свой портфель. Интересно, что же это он такое придумал?
Так вот, я, конечно, многого мог ожидать от отца, но чтобы вот так перевернуть всё с ног на голову – такое мне и во сне не могло привидеться. И не только, между прочим, мне. Вы бы видели маму, когда она узнала, что он затеял! И благодаря ему мои мечты о морских курортах и беспечной летней жизни растворились в прозрачном полярном тумане. Он сказал, что вместо южных морей мы едем на Север.
– Да-да, на самый Север! – и отец показал на карте Кольский полуостров.
– А валенки с собой брать? – попытался съязвить я.
Отца это не смутило.
– Нет, – успокоил он меня. Потом подмигнул и добавил: – Там выдадут.
И опять похлопал меня по плечу. Что и говорить, у папы всегда было хорошо с чувством юмора. По крайней мере, он так считал.
Сказать по правде, я толком и не понял, чего он там забыл на этом Севере. Да в тот момент не очень-то и хотел разбираться. Кажется, ему предложили провести инспекцию каких-то гидрографических[2] объектов, и он согласился. Мог ведь не соглашаться – я это понял из обрывков его разговора с мамой, – но нет, согласился. И вот это возмутило меня больше всего! Явно сделал так специально!
– Точно, – подтвердил отец, – специально. Мы же с тобой собрались в поход, вот я и воспользовался случаем. Север – это вам не бока греть на пляже, молодой человек…
Я решил, что всё это звучит слишком жестоко, и ушёл к себе – изучать карту.
Нам предстояла дорога на самый север Кольского полуострова. Туда, где к нему друг за другом прилепились ещё два – Средний и Рыбачий. Я их даже разглядел на карте. В тоске и унынии полез в интернет. Выяснил, что последние лет пятьдесят эти места были вотчиной военных. Потом они ушли. Оставив свои городки, бросив то, что казалось лишним. Вскоре после их ухода туда потянулись люди без роду и племени. Эти не церемонились – тащили всё. И вот теперь отцу предстояло выяснить, что уцелело. На работу отводилось целое лето, и ему разрешили взять меня с собой.
Я затолкал в рюкзак вещи. Даже тёплые носки, которые всегда забывал. Мама мне их торжественно вручила, когда я уже застёгивал молнию. Попытался возразить, что вообще-то лето. Она с улыбкой пожала плечами:
– В Арктике лета не бывает. Это констатация факта.
В
Гидрография – наука, которая изучает океаны, моря, озера и реки, прибрежные районы. При этом одна из главных ее задач состоит в обеспечении безопасности навигации.
