был создан в очень сжатые сроки. Это диктовалось необходимостью повышения устойчивости и эффективности экономики государств-членов в условиях глобального кризиса [Глазьев С.Ю. Зачем нужен.., 2012, c. 5]. Влияние глобального кризиса, а также кардинальных изменений в мировой экономике и политико-экономической конфигурации постсоветского пространства на процесс формирования ТС-3 подчеркивают ряд специалистов [Винокуров Е.Ю., Либман А.М., 2013; Ушкалова Д.И., 2012, с. 8; Суздальцев А.И., 2012, с. 159]. Некоторые из них также полагают, что форсированное создание ТС-3 во многом стало следствием роста в 2000-е годы реальной интеграции «снизу» в пределах своеобразного интеграционного ядра России, Белоруссии и Казахстана, формировавшегося уже с 2004–2005 гг. В торгово-экономические отношения будущих членов ТС-3 активно внедрялись такие формы делового сотрудничества, как аутсорсинг, лизинг, передача технологий, приграничная торговля [Винокуров Е.Ю., Либман А.М., 2013].
Однако довольно широкий круг специалистов считают, что при формировании ТС-3 нельзя было торопиться и перескакивать через этапы. Они отмечают, что жизнеспособность ТС-3 во многом определяется решением задачи обеспечения успешного поступательного развития интеграции на микроуровне с вовлечением в этот процесс максимально широкого круга хозяйствующих субъектов, а это процесс длительный [Чуфрин Г., 2010].
От других проектов региональной интеграции в СНГ формирование ТС-3 отличается, c одной стороны, наиболее последовательным следованием европейской модели интеграции, а c другой – наиболее адекватной адаптацией этой модели к условиям постсоветского пространства [Ушкалова Д.И., 2012, с. 8]. При этом в отличие от интеграционных процессов в Западной Европе интеграция в регионе СНГ в силу политико-экономического устройства постсоветского пространства по сути обречена на «однополярность» – ориентацию на Россию [Ушкалова Д.И., 2012, с. 12]. Таким образом, одной из особенностей евразийского блока является асимметрия между участниками. Разница в масштабах экономики крупнейшего государства – России – и остальных членов ТС-3, по оценкам ЕБРР, более значительна, чем в любом другом региональном экономическом объединении. Численность населения и размеры валового внутреннего продукта (ВВП) Казахстана составляют порядка одной десятой от российских, а у Белоруссии это соотношение еще меньше. Тем не менее практика показывает, что региональная интеграция приносит немалые выгоды интеграционным группировкам, характеризующимся доминированием одного государства (Бразилия в блоке Меркосур), хотя фактор асимметрии может этому препятствовать [Доклад о переходном процессе.., 2012, с. 79]. Эффективное функционирование подобных группировок достигается только на основе консенсуса, при котором политические прерогативы «полюса» эквивалентно обмениваются на те или иные экономические выгоды для периферии, что в определенной степени и происходило при создании ТС-3.
Так, естественные противоречия между партнерами, обусловленные тем, что Казахстан и Россия являются крупными
