в самых опасных формах. События первых лет нового тысячелетия в Испании, Великобритании, Франции и других европейских странах рельефно подтверждают этот тезис. Как следствие, в последние годы европейские политики в унисон заговорили о провале идеологии и практики мультикультурализма в Европе, о несовместимости исламизма и западно-либеральных ценностей.
Аналогичные «анклавы» появились и в российских городах, и результаты этого не замедлили проявиться. Например, в ходе проведенной 8 февраля 2013 г. представителями силовых структур Санкт-Петербурга операции в молельном помещении одного из городских рынков, а также в домах и на частных квартирах было задержано несколько человек, которых обвинили в распространении материалов религиозно-экстремистского характера. Всего, по официальным данным, был задержан 271 человек, 90% из них оказались иностранцами, в том числе иммигрантами из Афганистана и Египта. Судя по информации, озвученной СМИ руководителем пресс-службы УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области Д. Кочетковым, характер исламистской угрозы в регионе сопоставим с северокавказской ситуацией: «В ходе операции были задержаны… приверженцы радикальных течений ислама, представляющие угрозу государству, которые отрицают светскую власть и стремятся к халифату» [18].
Таким образом, в постсоветский период вследствие ослабления институтов государственной власти Российской Федерации под сильным внешним воздействием наблюдался неуклонный процесс политизации и радикализации ислама и исламских группировок, появление и институционализация на территории страны нетрадиционных исламистских течений. Этот процесс усугублялся слабостью и разобщенностью традиционного и официального российского ислама, реализацией сепаратистских проектов в некоторых регионах страны, прежде всего на Северном Кавказе.
В силу целого ряда причин, объективных и субъективных факторов на территории России возникли и окрепли устойчивые группировки радикальных салафитов, прошедших институционализацию первоначально в некоторых северокавказских республиках. Впоследствии произошел процесс «растекания джихада» практически по всему Северному Кавказу, а в последнее десятилетие складываются предпосылки для создания радикальных салафитских группировок в Поволжье, на Урале и в Западной Сибири, а также появления их в «мусульманских анклавах» российских мегаполисов. Пути повышения эффективного противодействия процессу радикализации ислама являются предметом отдельного исследования.
1. См. напр.: Игнатенко А.А. Эндогенный радикализм в исламе // Ислам и политика: Сб. ст. – М., 2004. – С. 8–40; Чудинов С.И. Терроризм смертников. – М., 2010. – С. 312; Добаев И.П. Исламский радикализм: Генезис, эволюция, практика. – Ростов н/Д., 2003. – 416 с. Он же. Новый терроризм в мире и на Юге России. – Ростов н/Д., 2005. – 307 с.
2. Асиятилов С.Х. Спасение Дагестана в Исламе. – Махачкала, 1989. – 126 с.
3.
