старик так, что хрустальные люстры в фойе испуганно звякнули. – Ключи от хаты давай!..
Не прошло и часа, как вся белорусская диаспора узнала, что в «Москву» заселился Василий Исакович Талаш. Тот самый, который стал прообразом Деда Талаша в знаменитой партизанской повести Якуба Коласа «Трясина».
Для литературно-художественного бомонда БССР эта новость была сопоставимой разве что с бомбежкой отеля «Москва» сотней «юнкерсов». Потому как все прекрасно понимали, чего от полесского дедушки можно ждать.
Народный поэт Якуб Колас сразу припомнил, как Василий Исакович нагло вымогал из него часть гонораров за «Трясину» – мол, автор без разрешений использовал мой светлый образ. Детский писатель, а по совместительству и председатель правления Союза Писателей БССР, Михась Лыньков еще не забыл про кляузы, которые Дед Талаш строчил лично ему – мол, автор «Трясины» преступно сфальсифицировал мои партизанские геройства, потому что на самом деле я в одном бою уничтожил не троих белополяков, как тот брехливый песняр написал, а целых пять. Певица Лариса Александровская до сих пор помнила, как на одном правительственном концерте зловредный дед заорал на весь Оперный театр, тыча пальцем на ее декольте – «у тебя, доченька, платье порвалось!» Прозаику Кузьме Черному тоже было что добавить, однако восемь месяцев, проведенных им в минской тюрьме НКВД, приучили его никогда и никакие воспоминания не озвучивать.
Вечером деятели культуры собираются в номере Михася Лынькова. Спокойная жизнь закончилась: от Василия Исаковича в любой момент можно ожидать самых невероятных художеств. Так что стоит подумать, как теперь жить с народным героем под одной крышей. Настроение у всех сумрачное, и даже армянский коньяк из ресторана «Москвы» не способствует его улучшению.
Первым, как и положено по рангу, высказывается Якуб Колас. И высказывается он в том смысле, что наши полещуки – люди страшные. Первое слово у них не «мама!..», а «дай!..», а слово «возьми!..» им вообще незнакомо. Рано или поздно нескромный Василий Исакович начнет в Москве требовать больше положенного. Что тогда про нас, советских белорусов, подумают партия, правительство и лично товарищ Сталин? Сидел бы этот болотный старец в своем Полесье, так нет – в Москву притащили! И зачем он тут только понадобился?!..
Михась Лыньков, поднаторевший в литературно-партийном строительстве, деловито поясняет, зачем. Дед Талаш – наше белорусское все. Партизаны-партизаны, белорусские сыны. Подвиг народа бессмертен. Живой символ, короче говоря. Тем более, что такого колоритного красавца с лесным колтуном не стыдно и в «Хронике дня» показать. А то и продемонстрировать какой-нибудь делегации союзников: пока вы там со Вторым фронтом преступно затягиваете, у нас уже столетние воюют! Потому и доставили старика с тайного лесного аэродрома в Москву по личному приказу товарища Пантелеймона Пономаренко, самого главного начальника партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования. А в народные мстители, между прочим, полещук идти не хотел, его туда подпольный
