в квартире. Это была огромная коммуналка в центре старой Москвы в одном из переулочков за Арбатом. Этот дом дореволюционной постройки был темен и мрачен. Темный подъезд, узкая лестница и странная квартира с длинным коридором и комнатами. Там было несколько смежных комнат, в которых они в основном и тусовались. Эти смежные комнаты принадлежали родственнице одного из ребят из их банды. Сама родственница жила в еще одной комнате, вернее, пила и спала там потом в постоянном отрубе. Другие жильцы комнат были здесь прописаны, но не жили; где они были никто не знал, да и не вникал в подробности. Только в конце коридора в своей комнате жил странный старичок, практически выживший из ума, который мог тенью ходить по коридору, но большую часть времени проводил, закрывшись у себя.
Бывая здесь, Кай всегда удивлялся новым лицам и странным личностям, с которыми можно было столкнуться в коридоре этой квартиры и потом их больше никогда не видеть. Кто они, откуда и почему здесь? На этот вопрос ему, наверное, никто бы не ответил.
В их комнатах было уютно. Так же в центре стоял стол, но теперь поприличней того, что был в подвале. Так же вокруг стола стояли стулья. Неизменное царское кресло Прохора по центру и чуть попроще – Кая – по правую руку от Прохора.
Прохор за это время превратился в коренастого широкоплечего юношу с прямыми, коротко стриженными каштановыми волосами, правильными чертами лица с первыми признаками усов и бороды, которые он начал сбривать, и проницательными тигровыми глазами. Да, если бы не эти глаза хищника, его можно было бы назвать очень милым юношей. Но этот странный взгляд с желтыми искрами пугал смотрящих на него и делал его лицо жестоким. Плотно сжатые губы, на которых редко появлялась улыбка, и непреклонный характер бесспорного лидера. Его боялись. Уважали, но больше боялись.
За этот краткий период его переходного возраста от подростка в юношу у него было еще два случая, когда он убивал. И это наложило на него отпечаток: он хоть и был по возрасту юн, но душа его давно зачерствела, и это отпечаталось на его внешности.
Как-то в один из вечеров, еще в их подвале, Прохор позвал Кая в так называемый его кабинет, в углубление в стене, задернутое занавеской, где стоял небольшой стол, пара стульев и кресло для Прохора. Здесь он обычно планировал секретные операции не для всех и разбирался по отдельности с каждым членом его банды, если того требовала ситуация.
Кай сидел напротив него за столом и ждал, что он скажет.
– Знаешь, я убил человека, – просто сказал Прохор, всматриваясь в его лицо, ища в нем осуждение или отвращение к себе после сказанного.
Кай долго молчал. Затем встал, подошел к сидящему в кресле Прохору и обнял его за плечи.
– Мне так жалко, что у тебя такая жизнь, где тебе придется это делать. Ты такой хороший, такой добрый. Я всегда буду с тобой, – затем он вернулся на свой стул.
Тогда Прохор был потрясен до глубины души. Он ожидал всего, чего угодно, что скажет его друг узнав об этом. Но этот еще мальчик просто обнял его за плечи и впитал его боль
