государство – Великое княжество Литовское. К сожалению, российская общественность не слишком хорошо информирована об этом политическом и социокультурном феномене12, а ведь собирание русских земель под единым политическим управлением начинала не Москва, а Литва. В начале XV в. не только население Великого княжества Литовского на 9/10 состояло из жителей древнерусских земель, но и язык общения и официальных документов здесь был древнерусский, восточнославянская элита принимала активное участие в жизни общества и государства. – Может ли история Литовского государства в XIII–XVI вв. в связи с этим рассматриваться как вариант развития российской цивилизации? Чем отличались тенденции эволюции государственной власти в Литве и Московском государстве? Каковы были различия в общественном развитии, формах самоуправления городского и сельского населения? Что было общего и различного в городском строе Литвы и Новгорода, Литвы и Западной Европы? Почему литовско-русский вариант российской цивилизации не смог стать господствующим?» (3, с. 80).
Отвечая на эти вопросы, рассказывая о «литовском» периоде русской истории, Э.С. Кульпин подводит нас к следующим выводам. Отечественное прошлое – это не последовательная смена киевского, ордынско-удельного и московского периодов. Вернее, не только это. Становление современной России происходило гораздо сложнее и, так сказать, многофакторнее. Редукция к возвышению Москвы и московской централизации неправильна; она обедняет русскую «энтелехию». – Мы обязаны знать и политически13 учитывать такие наши «начала»: древнеславянское, норманнское, киевское, новгородско-ганзейское, литовско-русское, ростово-суздальско-московское, ордынское, византийское, собственно-московское, казацкое, мало- и белорусское, европейско-петербургское, самодержавно-крепостническое, соборно-самоуправленческое, пореформенно-эмансипационное (1861–1917), «временно»-демократическое, военно-коммунистическое, нэповское, сталинское, хрущево-брежневское и т.п. Современная Россия состоит из этих (и других, можно продолжить) ингредиентов. Все эти «практики» и «теории» никуда не пропали. Включая высшее достижение отечества – художественную и интеллектуальную культуру XIX–XX столетий.
Когда-то я написал (но никогда не публиковал, полагая ее неудачной) работу «Россия между Европой и Евразией», в которой пытался выразить следующую мысль. И не мысль даже, а, как сказали бы наши предшественники из «Серебряного века» (на самом деле – «золотого»), – интуицию. Россия уходит то в Евразию (Орда), то в Европу (Литовско-русское государство и Новгородско-псковско-ганзейское народовластие), то пытается быть какой-то (не важно какой) самой-по-себе. Она меняет идентичности, ищет свой путь в истории… Но все это были такие традиционно-интеллигентские «размышления». Э.С. Кульпин же на конкретном материале показал, как происходил исторический рост России в литовском, ордынском и московско-рязанско-тверском изводах. Это принципиально новый
Несмотря на некоторую комичность стиля, это, безусловно, так.
«Политически» – значит не только научно, но и практически. Это знание должно быть привнесено в сферу политики.
