3% отметили дачников как покупателей продукции или работодателей. Очевидно, что преобладает отношение не тактически-потребительское, а дружеское с элементами стратегического подхода. Всего два человека отметили, что их не устраивает то, что дачники собирают грибы и ягоды, составляя им конкуренцию.
И все же дачники чувствуют себя своеобразной диаспорой и стараются поддерживать друг друга даже в разных деревнях, формируя новую социальную среду. Они ведут иной образ жизни, и им трудно вписаться в местное сообщество, хотя есть примеры дружеских отношений и бескорыстной взаимопомощи между дачниками и местными. Но чаще отдельные местные жители подрабатывают у дачников при ремонте домов. Однако найти работников не просто. При высокой безработице желающих плотничать, косить траву и т.п. – единицы. В летний сезон у дачников они нарасхват, многие оставляют им заказы и на зиму. Именно дачники способствуют тому, что последние работящие мужики пока еще не уезжают из деревни. Некоторые местные жители продают дачникам картошку, овощи. Прежде было много молока, творога. При увеличении числа дачников в летние месяцы и малочисленности оставшихся у местных коров молока уже не хватает.
Особая категория москвичей – те, кто остается зимовать в деревне (сохраняя и московскую квартиру). На все поселение при большом количестве дачников таких примеров пока единицы. В основном это интеллигенция пенсионного или предпенсионного возраста. Основные мотивы либо идеологические (опробовав несколько профессий, люди приходят к убеждению, что жизнь в деревне и крестьянский труд – это самое правильное), либо прагматические (смена обстановки при уходе на пенсию, более дешевая жизнь в деревне и т.п.). Но так или иначе, это люди, сохранившие романтизм, тягу к природе, тишине, в основном, творческие, хотя творчество может проявляться в разных ипостасях. Их опыт показал, что даже в таком случае вписаться горожанину в местное сообщество очень трудно. Привитая городской средой активная позиция и творческий потенциал москвичей встречают глухое сопротивление местных жителей, даже если человек пытается работать в школе или заниматься сельским хозяйством.
В процессе постепенного сжатия местной жизни и расширения второй дачной социальные пространственные структуры на локальном уровне подвергаются значительному изменению. В настоящее время производственная сеть сведена на нет, зато появились новые неформальные центры социальной жизни, порой более активные и часто не зависящие от размера деревень. В депопулировавшем и разреженном пространстве сельской глубинки на этапе постиндустриальной трансформации размер населенного пункта в отличие от предыдущих этапов перестает играть решающую роль. Именно социальные сети в целом (сети акторов в смысле Б. Латура [14]), а не отдельные элементы хозяйственных и социальных структур становятся на локальном уровне движущей силой развития сельской местности, способствуя созданию новой социальной среды и зарождению
