особо проницательным человеком. Но в его случае уже положение обязывает, раз уж полез в начальство.
– Сигару, виски? – Отец Ольги поерзал на ставшем вдруг неудобном сидении.
– Нет, спасибо, Лев Александрович, – покачал головой Панфилов и решил срезать угол, чтобы выяснить, что так тяготит хозяина дома. – Лев Александрович, может быть, сразу скажете, что именно вас не устраивает или тревожит?
– Хм… пожалуй, ты прав. У вас с Ольгой серьезно? – Старицкий внезапно успокоился.
– Я очень надеюсь, что да. – Леонид медленно кивнул. После чего выдохнул, как перед выстрелом, и решился. – По крайней мере, я сделаю все возможное, чтобы Ольга стала моей женой.
– Понятно. – Вероятный тесть постучал пальцами по подлокотнику. – Понимаешь, Ольга, похоже, это уже решила и старательно окучивает меня и мать. Ну, в основном мать. Моя супруга постаралась узнать о тебе все, что возможно. По словам мадам Куимби, которым я был свидетелем, ты практически идеальный жених с точки зрения жителей Техаса. Ты отважен, умен, трудолюбив. У тебя хорошая репутация в деловых кругах, ты вполне вписываешься в местную жизнь. Тебя считают неплохим бойцом и даже ганфайтером после какой-то перестрелки с бандитами. Ко всему прочему ты небеден, у тебя хорошая сестра, хоть и названная. В общем, со стороны местных ты почти идеален. – Тут Старицкий усмехнулся.
– Ну, я старался, прямо скажем. – Ленька решил, что раз уж мадам Куимби считает его практически идеалом молодого парня, то нечего упираться и отнекиваться. И стесняться нечего. Свою репутацию он честно зарабатывает потом и кровью.
– Я в этом уверен, Леонид, – кивнул Лев Александрович. – И в принципе, я не против. Но… есть одно «но», и серьезное. Ты знаешь, что мы из старого дворянского рода, не княжеского, но еще боярского. Мои предки были небогаты, более того, именно у моего деда к семнадцатому году не было никаких шансов на родовое поместье, он был четвертым сыном третьего сына. Впрочем, это не мешало ему честно служить Родине, сначала воюя с австрийцами, а потом на стороне красных. Репрессии нашу семью, можно сказать, обошли, но некоторые предосторожности были приняты, и о своем, так сказать, социальном происхождении мы, дети, внуки и правнуки, жившие при советской власти, узнавали только по достижению нами двадцати пяти годов. Все-таки слишком серьезные проблемы могли быть у семьи дворянского происхождения. Так. Теперь о том препятствии, про которое я говорил. Мой прадед, вступая в ряды Красной Армии и служа Отчизне верой и правдой в боях Гражданской войны и потом в Туркестане, а также на полях Великой Отечественной, не отказался от своего происхождения. И потому его сыновья были командирами, и выдавал своих дочерей он только за равных – командиров и офицеров Красной Армии. И завещал нам то же самое. Все-таки боярин и дворянин, аристократ, это в первую очередь именно воин на службе Отечеству. Цари сами от себя отреклись, бросив Россию на произвол судьбы, хотя и судьба Николая Второго страшна.
