тебя, рано или поздно.
Степан плеснул в свою кружку немного водки, молча выпил.
– Ты изворотлив, верно, – продолжил он. – Только вот жизнь иногда совсем иначе поворачивается, чем ты её запланировал. Порой и не догадаешься, что ждёт тебя впереди. Захотят поймать – поймают. Будь уверен. Тебя обязательно станут искать. За своих.
– Вот-вот, за своих. Сразу убьют, не разбираясь. Поставят к стенке и – нет Баклана.
– Зря не поставят. Законы на что?
– Э-э, дед! Ты живёшь ещё в царские времена. Прокуроры с урками не валандаются! О справедливости только в книжках пишут. В жизни всё-ё иначе. Верят буграм, верят воротилам. К ним прислушиваются, их защищают. А мы для них – что пыль на мундире или грязь на сапогах. Помыл, почистил и – опять как новый. Отбросы общества мы. Дунет ветер не с той стороны и – нет нас.
Роман со злостью ударил сапогом по ржавой консервной банке. С глухим звоном она исчезла в темноте.
– Вот так-то, – в который раз беглый зек смачно цыкнул слюной через зубы. – Повидал я людей, насмотрелся на них. Не угодил начальству, не помог воровать – и ты уже на нарах. Будешь умничать – упекут в психушку.
Возражать Степан не стал.
«В чём-то прав, Ромка, – подумалось ему. – Даже в таком маленьком посёлке, как наш, факты беззакония сплошь и рядом. В больших городах, надо думать, что…», – он не успел домыслить, его прервал Баклан.
– Ты знаешь, в чём смысл жизни? – неожиданно спросил он и выжидающе замолчал, уставившись на старика мутным немигающим взглядом. Степан не ответил.
– Раз молчишь – стало быть, не знаешь, – обрадовано заговорил вновь Роман Гайворонский. – И, если разобраться, не знает никто. Всякая тварь живёт, прежде всего, для себя. И никому она не нужна. И человек никому не нужен. Не было бы тебя, меня, ещё кого-то и – ничего, планета бы не остановилась. Вот у тебя, я знаю, есть сын. Скажи: можешь ли ты сделать его счастливым? Или, наоборот, он тебя? Молчишь? Потому что это полная чушь! Сказки для глупцов. Счастье даруется судьбой, а не человеком. Вы можете лишь помочь друг другу в чём-то, но не осчастливить. А это большая разница. Ты не знаешь, чего хочет он, а сын не знает твоих тайных помыслов. Каждый человек понимает смысл жизни по-своему, и зависит он от его сокровенных желаний. Вот тебе моя философия, старик.
Баклан изрядно захмелел, его понесло. На зоне у него не было возможности пофилософствовать. Там он мог только думать и молчать. Здесь же старик слушал его с покорностью и не перебивал. Затягиваясь ядрёным самосадом, изредка поддакивал и кивал головой.
– Ты вот что ответь мне, старый мудрец: почему вор никогда не может встать на путь праведный?
– Не хочет, – с уверенностью ответил Степан. – Судьба человека – в его собственных руках. Каждый куёт её сам. Из зеков тоже получаются мировые мужики. Надо только сильно захотеть. Это как в тайге: заблудился человек, ходит по кругу один раз, второй, третий и постоянно выходит
