такая катастрофа, как можно было ожидать, хотя команда Руди должна была справляться и без него с Миреком. Ему казалось, он достаточно хорошо их организовал. Должна была сама собой произойти перетасовка иерархии. Кто-то сам принял бы руководство. Руди подумал, что ему придется кое на кого наорать, – а когда-то он зарекся делать это на своей кухне.
– Павел – неплохой повар, – сказал он неубедительно.
– Он просто все время такой несчастный, – ответил Макс. – Будто того и гляди расплачется.
– Мне это самому очень знакомо, – сказал Руди, забирая из покорных пальцев Макса планшет. Макс успел проверить только пару коробок из переработанного пластика, выставленных стопкой посреди кухни.
– У тебя усталый вид.
– Со всем разберусь и прикорну пару часов, ладно?
– Иди домой и выспись как следует, – ответил ему Макс. – Ради сегодняшнего обеда вызову повара из агентства.
– А вдруг опять пришлют Павла?
На лице Макса отразилась борьба чувств.
– Я переживу, – сказал Руди. Он сунул планшет под мышку и пошел налить себе чашку кофе из эспрессо-машины, которую вынудил Макса установить на кухне.
Максу, очевидно, стоило немалых усилий не спрашивать о том, что случилось в Гинденберге. Руди сказал сам:
– Я его видел.
– И как он выглядел?
– Было темно, его лицо скрывалось в тени, – Руди спросил себя, сколько еще они будут разыгрывать спектакль о «кузене» Макса. – Нужно поговорить с Дариушем, – добавил он.
– И тебе представится эта возможность, – произнес Дариуш, появившись из коридора, ведущего на двор за «Ресторацией Макса». – И наше волшебное число?..
– Пятьдесят семь, – сказал Руди.
– Уверен? – спросил Дариуш.
– Пятьдесят семь, – повторил Руди.
– Ты очень хорошо поработал, – сказал Дариуш, развернулся и ушел обратно в коридор. Руди слышал, как открылась и закрылась дверь во двор. Они с Максом переглянулись.
– У него был здоровый вид? – спросил Макс.
Руди налил себе кофе.
– Я же сказал: было темно, – этого Максу, очевидно, было мало, так что Руди добавил: – Голос у него был здоровый.
Макс кивнул.
– Хорошо, – сказал он, чувствуя себя несколько неловко, как показалось Руди. Затем отвернулся и направился к дверям в обеденный зал. – Хорошо.
И на этом маленькое приключение Руди как будто закончилось. Макс о нем больше не вспоминал, а Дариуш не возвращался в ресторан. Словно ничего не случилось, словно он никогда не ездил поездом в Гинденберг. Он готовил, смотрел, как приходят на кухню сушефы и через несколько дней уходят, крича о минимальной зарплате и нечеловеческом режиме работы. Макс печально качал головой, и жизнь продолжалась.
Зябкая польская весна постепенно переходила в буйное, давящее польское лето. Кондиционер на кухне сломался, и кухонный персонал
